Старший писчий, низкорослый мужчина в мышиной серости костюма, сел в кресло за стол. Он открыл увесистую книгу показаний, исписанную на четверть. Смолистая спица начала царапать зелень листов. Тихие, краткие вопросы. Горан скупился на подробности – ответы не превышали трёх-пяти слов. Когда засвидетельствование его обманного пути из Бескравии в град завершилось, писчий поставил люминесцирующим перстнем печать, верховный мудрец круглым звеном с пояса скрепил ровные строки золоченым оттиском. Писчий учтиво поклонился и бесшумно покинул комнату.
Шар люстры вспыхнул жёлтым пламенем. Цветы в нишах пугливо сомкнули бледно-лиловые лепестки. Харман облокотился о мраморную ручку стула, оплетая воспитанника паутиной взгляда:
– Жители града признательны тебе, мальчик, за отвагу и решительность в правом, но непростом деле заточения крадуша.
Похвала впилась в мысли клеймом «лжец». Ализ, посеявшая обман о героическом странствии преданного кудесника, испытывала спокойствие от молчания Горана. Её надменная поза давила превосходством.
– Ты не рад?
Горан воздержался от ответа.
– Общность ваших действий со Скуратом преподает крайне полезный урок бастионам. Необходимость взаимопомощи важна в ситуации взращенного воеводой противостояния. Кудесники и гончие не враги. Злодеи заключены в Гранитном замке, изменники – в потомках их содеятелей.
На языке вертелся вопрос: «А что же с потомками крадушей?», но Горан спросил сухо:
– Я могу навестить Скурата?
Старец повернул голову отрицательно:
– Западную вотчину Вацлава тебе приказано избегать. Временно. Нам стоило огромных усилий скрыть твои перемещения от гончих воеводы. Мы не всесильны, но ворожеи оказали помощь.
Горан удивлённо вскинул взгляд.
– Вы скрывали нас от гончих?
– Сколько позволяли силы, – подтвердил мудрец. – Покуда не вмешались змеяды. След они обнаружили в Чуме. Поразительно, насколько осведомлены эти перерожденцы о вас.
– Что с крадушами?
Старец поджал тонкие губы, морщины на желтоватом лице слились в маску разочарования: помилованного кудесника участь монстров беспокоить не должна.
– Они в Гранитном замке. – Харман потёр янтарную рукоять сланового клинка на поясе. – Вне власти Вацлава. Схвати он вас первым – казнь неизбежна. Мы щадим, Горан.
– Пощада – в мученическом существовании? Они не предметы для изучения…
– Ты проникся к ним жалостью?
Горан, стиснув зубы, посмотрел в мутно-зелёные, будто заросли аира, глаза мудреца.
– Они такие же люди, как я, как ворожея… как вы.
Харман затряс головой в такт огорчающим мыслям:
– Совет мудрецов готов выслушать твои эм… наблюдения позже. Ализ настаивает, что бегство измучило тебя. Отдохни. Но у нас есть вопросы. О Злате. О чем она говорит с многоликими?
Кудесник смешался.
– Язык чернолесья – загадка для всех.
Взгляд мудреца ковырялся в мыслях мальчишки сомнением.
– Что ж, подумай, – вкрадчиво предупредил Харман. – Мы не намерены медлить с установлением достоверной хронологии событий. Не тревожься – восстанавливай в памяти всё, что запомнил о недруге. Вскоре мы призовём тебя для ответа.
Старец покинул гостевую комнату, но Ализ задержалась. Она молчаливо стояла напротив кудесника, нервно потирая Рыбье Око на безымянном пальце.
– Почему? – холодно спросил Горан. – Почему ты предала меня?
Ализ сделала шаг навстречу, склонилась близко и тихо, но с жаром призналась:
– Я спасла тебя. Мы – лишь дети, а они, – пугливо оглянулась на прикрытую дверь, – они могущественны, несокрушимы. Вацлав преследовал одну цель – уничтожить вас.
– Мы бы успели, Ализ. Мы бы пришли к ней. К твердыне. Все.
Её гневный взгляд растаял сожалением.
– Нет, Горан. Тропы к ней вьются в легендах. Горан, Замок Воителей – крепость на западной границе Царны. Всего лишь. Существует ли Алефа? – Она пожала плечами, каясь: – Миф власти. А я не вижу тропы. Никто не видит.
Горан дышал, но мнилось, что лёгкие леденеют. Пусть время остановится. Нет. Умчится назад. К ночи пять дней назад, когда он уступил надеждам и доверился ворожее.