Еще подъезжая к Новочеркасску, они заметили высившиеся над снежными широкими полями золотые купола величественного собора. Белокаменный, с нежно-розовым отливом он стоял, освещенный лучами заходящего солнца, как символ непобедимой веры. Новочеркасск оказался маленьким, уютным городком, растянувшимся по крутым буграм, с домами‑особняками, весь в садах, аллеях и парках. Покрытые льдом пруды были превращены в нарядно разукрашенные катки, где от души веселились стар и млад. Здесь все было по-прежнему: лавки и рынок завалены товарами, а жители, полные достоинства и уважения друг к другу, по воскресеньям посещали церкви. Друзья поселились в первых попавшихся, недорогих меблированных комнатах возле вокзала. Вскоре они узнали как им повезло. Город быстро наполнялся беженцами c севера и комнат перестало хватать. Красная Россия свирепо и жестоко изгоняла свой средний класс, своих инженеров и врачей, адвокатов и предпринимателей, ученых и изобретателей. Они приезжали с выпученными глазами, измученными, обалдевшими и ограбленными. Незамужние и замужние молодые женщины рассказывали о невероятном правительственном постановлении от 1-го января 1918 года, легализирующим изнасилования, и о талонах, выдающимся членам РКП(б) в Бабраспреде, на использование тел любой приглянувшейся партийцу женщины в возрасте от 17 до 30 лет. Бегство из коммунистического ада было для женщин счастьем.