- И ничего не бояться… - ответила та. Это было последнее, что услышал мальчик из их замечательного диалога. Дальше пред ним предстала картина таверны. Тут было довольно уютно. Первое, что бросилось в глаза, был пол, выложенный из разноформной плитки бежевого цвета. Справа, прямо за забором из деревянных столбиков со змеиными головами, в самом углу расположилась небольшая сцена, на которую вели ступеньки, что расположились в месте, где этих столбиков не было. На ней стоял большой стол, за которым сидели какие-то важные на вид люди, отделенные от остальной таверны и о чем-то живо беседовали. Звуки голосов доносились до уха, но точный их смысл разобрать было невозможно. Остальная таверна, казалось, жила своей жизнью. Люди тут наоборот переговаривались редко и чаще молчали. Многие из резных в стилистике змей столов и стульев пустовали, но парочка юных девчонок сновали с подносами туда сюда, то и дело, получая от постояльцев неоднозначные взгляды, а иногда и шлепки по изящным попкам юных официанток. Прямо перед Ромой, боком ко входу, расположилась барная стойка с мужчиной средних лет, недовольно взиравшим на всё это, то и дело глубоко вздыхающим и всё продолжающим протирать чистые и доселе стаканы белыми тряпичными салфетками. Его лоб продолжался на половину головы залысиной, а голубые глаза то и дело озлобленно бегали туда-сюда. Вскоре дверь в таверну отворилась и внутрь зашла женщина средних лет и, пройдя мимо Ромы, заняла место рядом с мужем, присев на стул и принялась, что-то шить.
Рома подошел к стойке. Ноги ломило от усталости, а замерзшие нос и уши отекли и онемели от резкой смены температуры. Взгляд мальчика направился через стойку прямо на взволнованные голубые глаза за ней, а детские ручки вцепились в её узоры в виде змеиных тел и голов, что были вырезаны с внешней её стороны.
Но голубоглазый заметил его не сразу, а лишь в тот момент, когда услышал шорох за стойкой, когда мальчик нечаянно пнул её сапогом. Тогда голова хозяина таверны вынырнула из-за неё и принялась разглядывать малолетнего гостя.
- Итак, кто же тут у нас? – поинтересовался он и насупился.
- Я, я… я… - хотел было выговорить мальчик, но слова будто застряли в горле.
- Что ты тут делаешь сам? А где же твои родители? – спросил трактирщик суховатым тоном.
- А… не…не…не…нет. – ответил Рома, слегка отстранившись, со страхом в глазах.
- Не бойтесь, юный господин, обслужим вас, так как нужно! Скажите только, что вы хотите?
- Кому нужно? – сам у себя, хотел было спросить мальчик, но промолчал. – Мне нужно погреться и поспать пару часов, не больше. Пожалуйста, имейте милость.
Тракитирщик задумчиво посмотрел на него, расширив голубые огоньки.
- А у вас есть чем заплатить за комнату? – поинтересовался он и с подозрением осмотрел мальчишку с головы до ног.
Никакой валюты у Ромы не оказалось, и он с унынием опустил глаза.
- Убей его сейчас! – скомандовал какой-то голос у мальчика в голове. – он хочет убить тебя, хочет украсть всё мясо из твоей повозки, хочет оставить тебя не с чем. Босым и голодным в холодном снегу. Убееей!
- Так, что? У вас есть чем заплатить? – прервал его мысли снова голос трактирщика.
- Э… - Рома вспомнил про кинжал, - У меня тут есть одна вещица… - начал, было, он, засунув руку за шубу из шкур, однако остановился, попытавшись вынуть его из ножен. Тот оказался, будто бы впаян в них и никак не хотел выходить.
- Что за вещица там у вас? – подогнал его трактирщик.
- У меня ничего нет, простите. – Мальчик посмотрел прямо в голубые глаза собеседника, да так жалобно, что почти любое девичье сердце бы мигом растаяло, однако трактирщик всё ещё размышлял, настороженно глядя на него.
- Всё, он откажет! – думал Роман, - Точно откажет… А так хотелось бы въехать в город не полностью разбитым от мороза, а отогретым, сытым и довольным. А теперь…
- Зайди к нему и убей! – вновь начал голос, - Незаметно, но перед этим покончи с шьющей женщиной, что сидит там, рядом с ним. Она не должна быть свидетелем. О да… Прояви милосердие!