Усмехнувшись, пытаюсь его успокоить.
— Да что ты, Сом Нилыч, я же не разбойник какой! Мне твое злато-се’ребро без надобности, наоборот, я скорее о твоем достатке беспокоюсь!
Вижу, что моя забота о достатке купца ничуть его не успокоила, а скорее напугала пуще прежнего, потому как всплеснув руками, он почти взмолился.
— Уж не знаю, где я тебе дорогу перешел, консул, но поверь не по злому умыслу, а по недоразумению разве что! Я у тебя товар беру, продаю на Низовской земле с наваром малым, и зерно, лен да меха обратно в Тверь везу. Никогда супротив твоего интересу не вставал, а ежели где мои людишки сделали что не так, так ты тока скажи, я им враз бошки-то поотрываю!
Понимаю, что абсолютно честных купцов не бывает, и где-то Сом Нилыч крупно накосячил, оттого и нежданный вызов к консулу его так напугал. Мне его шалости сейчас неинтересны, но в голове вдруг самопроизвольно всплывает недавнее недоумение Остраты. Мол непонятно получается, в этом году зерна завезли к ярмарке столько же сколько и в прошлом, хотя ныне закупкой охватили больше земель, и на востоке наши лодьи аж до Нижнего Новгорода добрались. Боярин Острата по делам торгового товарищества в Твери второй человек после меня. На его плечах подготовка к зимней ярмарке, и в какое другое время я бы к его словам отнеся со всей серьезностью, но тогда, как и ныне, голова у меня болела совсем о другом, и я попросту отмахнулся — не меньше, ну и слава богу! Теперь же сопоставив этот тщетно скрываемый страх Нилыча со словами Остраты, я начинаю понимать, по какой причине сейчас потеет мой гость.
С моей легкой руки Тверское торговое товарищество — монополист в торговле хлебом. Мы скупаем зерно по всей Низовской земле, свозим в Тверь и продаем его на север и на запад по своей цене, что в два раза выше закупочной. Прибыль соответственно делится между всеми пайщиками товарищества в соответствии с участием в деле, но вот ежели кто-то, к примеру Сом Нилыч, не довез часть зерна и продал его тем же новгородцам по цене ниже ярмарочной, но значительно выше закупочной, то получается нам всем убыток, а ему крупный куш!
Все это пронеслось в моей голове, но поднимать такую скользкую тему, тем более без доказательств, я не стал. Меня сейчас волнует совсем другое, о чем я прямо своему гостю и говорю.
— Я к тебе, Сом Нилыч, претензий не имею, так что головы своим людям сохрани, они тебе еще пригодятся, потому как хочу я предложить тебе дело. Дело крайне выгодное, а потому, как ты понимаешь, и крайне рискованное.
— Дело⁈ — Тревога в глазах купца враз сменилась вспыхнувшим интересом.
Кивнув, я налил еще настойки и поднял свой кубок.
— На будущую весну думаю создать новую торговую компанию. Хочу пройти со своим товаром по всей Волге до самого Гилянского моря, а по нему дальше аж до Кавказа и Персии.
— Это как же⁈ — Недоверчиво покосился на меня купец. — Там же Орда! Ниже Городца тока Дикое поле! Там ордынцы да прочие степняки творят непотребства свои! Идти туда с товаром безрассудство! Не токма товар потеряешь, но и головы можно лишиться на раз!
Такая реакция ожидаема, и я не обращаю на нее внимания.
— Ты, Сом Нилыч, за дурня-то меня не держи! Я деньгами сорить не собираюсь! К весне будет у меня защитная пайзца самого хана Ордынского, так что никто мой товар и мои корабли не тронет. — Не отпуская, держу взглядом глаза гостя и продолжаю. — Кстати о кораблях! Путь не близкий, один-два кораблика гонять туда обратно лишь в убыток, и потому хочу я вложиться сразу по-крупному, отправить кораблей двадцать, а то и двадцать пять. У меня столько сейчас нет, и в этом твоя удача, Сом Нилыч. Можешь поднять очень большой барыш, ежели поучаствуешь в деле всей своей торговой флотилией! У тебя ведь девять судов, правильно⁈
— Двенадцать! — Проворчал мой гость чисто автоматически, но я с улыбкой покачал головой.
— Нет! Мне нужны только катамараны, что с моей верфи сошли.
— Ааа! — Купец отвел глаза и произнес, глядя в сторону. — Ты, Фрязин, все знают, удачливый. Судьба тебя любит, только зря ты на какую-то там пайзцу уповаешь. Ты, видать, степных разбойников совсем не знаешь, коли думаешь, что их хоть чей-то приказ удержит. Коли почуют хабар, так их никакая пайзца не остановит. Хан далеко, когда еще до него дойдет, да и поди разберись потом, кто ограбил…! Там в степи всякого сброда, что мух над трупом. Не сосчитать!
Он глубокомысленно помолчал, опасливо глянул на меня, но все же решился.
— Ты уж прости меня дурака, консул, тока я тебе вот что скажу! Мои корабли, это все что у меня есть и рисковать ими…! В общем, ты человек большой, великими делами ворочаешь! Тебе что?!. В этот раз не получится, так ты в другом месте убыток восполнишь, а я человек маленький, в этих кораблях вся моя жизнь. Сожгут их басурманы, так и мне, и семейству моему, всем конец! Так что уж извиняй! Не буду я в твоей компании участвовать!