Взглянув на Калиду, вижу, что тот тоже уже успел оценить планы противника, поэтому начинаю без предисловий.
— Замысел неплохой, но исполнить его Отакару вряд ли удастся.
Не захотев вступать в дискуссию, Калида равнодушно пожал плечами.
— А какой у него выбор⁈ Так хоть какой-то шанс есть.
Тут он прав, силы не равны. Даже после еще одного разделения монгольское войско все равно почти вдвое превосходит силы союзников. Понятно, что Бурундай дробит свою армию не из-за презрения к врагу и избытка самоуверенности. Нет, просто такие правила диктует военная логика этого времени. Войско кормит та земля, на которой оно стоит. Стотысячную армию ни одна нынешняя территория не потянет, отсюда и тактика веерного движения.
В идеале веер должен собираться также быстро, как и раскладываться, но имея такое тотальное численное превосходство и полностью владея инициативой, можно и поступиться идеалами. Поэтому после взятия Кракова Бурундай отправил тумен Балакана вместе с дружиной Александра Ярославича на север покорять Великопольское княжество, а сам повел главные силы на столицу королевства Богемии Прагу.
Эта промелькнувшая мысль напомнило мне о последнем разговоре с Бурундаем в ночь после штурма Краковского замка.
— По сути, сейчас, — всплыли в памяти мои собственные слова, — у нас на пути есть только один правитель, которому хватит духу вывести свою армию в поле — это король Богемии Пржемысл Отакар II. Он ныне на подъеме и по духу рыцарь с головы до ног. Думаю, он и не станет прятаться за стенами замка, а попытается разгромить нас в открытом бою. Поэтому следует идти именно на него и не просто победить его на поле боя, а устроить ему такую кровавую баню, что все остальные владетели в Европе вздрогнули бы от ужаса. Потом взять столицу Богемии Прагу и уже оттуда начать переговоры с герцогом Баварии Людвигом II о судьбе как его самого, так и его подопечного Конрадина Гогенштауффена.
В тот момент я видел, что мысль моя Бурундаю понятна, а сама идея вбить клин и разъединить противника ему по нутру, но старый монгол не был бы самим собой, если бы позволил уговорить себя так быстро.
— Как эти переговоры помогут нам в продвижении к последнему морю? — Проскрипел он, и я вновь продолжил его убеждать.
— Тут твоя выгода очевидна. Если вместе с бунчуком Великого хана над головами твоих воинов взовьется еще и штандарт Гогенштауфенов, то они в одночасье превратятся из завоевателей в борцов за справедливость. А ежели единственный наследник династии открыто склонит перед тобой голову, то тогда ты, Бурундай, в глазах местных людей станешь не предводителем ужасной орды, а заступником и гарантом попранного закона. Гогенштауффены род известный, и едва за плечами малолетнего Конрадина вырастет серьезная сила, как сторонников у него найдется немало. Эти люди если и не встанут под наши знамена, то сопротивляться точно не будут. Они откроют нам ворота замков и городов и встретят тебя, благороднейший Бурундай, как освободителя хлебом и солью.
На мои слова Бурундай недовольно поморщился.
— Не нравится мне возраст этого Конрадина. Мальчишка слишком юн! — Продолжил он неуступчиво упираться. — У него нет никакого авторитета. Не верится, что к нему примкнет много сторонников.
Я был готов к долгому разговору и не ждал быстрого успеха. На сомнения Бурундая я смог тогда выложить еще ряд весьма убедительных доводов.
— Согласен, не стоит класть все яйца в одну корзину. С Конрадином это генеральная линия, но есть и другие направления. К примеру, возьмем хотя бы четвертого сына Даниила Галицкого — Романа. Его жена Гертруда Бабенберг — племянница покойного Австрийского герцога Фридриха. Этот Фридрих умер бездетным, и в отсутствие прямых наследников Гертруда, а стало быть и ее муж, имеют право на австрийскую корону. Верный ханский слуга князь Галицкий Даниил не далее как три года назад уже пытался провернуть этот трюк и посадить своего сынка на австрийский престол, но не осилил. Его тогдашний союзник венгерский король Бела попросту кинул его в последний момент. Тогда герцогская корона уплыла у него из-под носа ко все тому же королю Богемии Пржемыслу Отакару. Если сегодня убрать с поля Богемкого короля, то можно все отыграть назад и исполнить мечту Даниила Романовича, сделав его сына законным герцогом Австрии. Став имперским вассалом, Роман Данилович в свою очередь не откажет нам в маленькой просьбе поддержать обиженного наследного принца Конрадина, что сразу же добавит веса малолетнему Гогенштауфену. Да и у самого Даниила Галицкого появится кровный интерес не отсиживаться в сторонке, а принять участие в деле всеми имеющимися силами.