Посмотрев, на лежащую около моих ног тушу, я подумала, что что-то все-таки не учла. А именно, что делать-то? Что делать?
— Мария, ты соображаешь, что ты делаешь? А если он останется дебилом, после всего? Да тебя тут же лишат способностей.
— Я все сделала по правилам.
— Ты вообще, что ему сбросила?
— Эмоции, которые я испытываю в последнее время.
— И такой здоровый мужик отключился от женских переживаний? Да ты меня разыгрываешь.
— Нет.
— Когда ты едешь в экспедицию?
— Через пять дней.
— С Александром?
— Да. Он руководитель.
— Пойдем ка со мной.
Он провел меня в боковую комнату, с мед приборами и, посадив на кресло, надел, какой-то шлем.
— А что это мы собираемся со мной, делать? Может не надо?
— Сиди!
Тут доктор нажал на какие-то кнопки, и прибор зажужжал и продолжал жужжать где-то минут пятнадцать. И чем больше проходило времени, тем мрачнее становился Иосиф. По окончании, он снял с моей головы шлем и просмотрел показания.
— Судя по заключению прибора, твой организм, переживает сильный эмоциональный стресс и психологическое напряжение, вызванное безусловным рефлексом на сексуальное сильнейшее неудовлетворение тела. Знаешь, я выпишу тебе снотворное. Оно сильное и действует около восьми часов, транквилизаторы оставим, только не злоупотребляй. И добавим к ним какой-нибудь способ сбросить эмоции. Это уберет опасную напряженность нервной системы, и немного снизит сексуальное желание.
— Думаете это необходимо?
— Маша, ты находишься на грани нервного срыва. У тебя, как у тире, тем более с психологическим направлением, это может иметь последствия для психики. А еще лучше, разберись с Александром и переспи, наконец, с ним.
После этих слов, я шокировано уставилась на доктора. А он пожав плечами ответил:
— Кто-то должен тебе это сказать.
Тут, наш разговор прервал шум в смотровой. Зайдя в нее, мы увидели, что Тарк очнулся и сидит на кушетке, которая непонятно как под ним не развалилась. Посмотрев на меня, он спросил:
— Как Вы живете в этом аду?
— Испытывать подобные эмоции вполне нормально и приятно, если те, кто их испытывают, не являются двумя упертыми idiota.
— Я предлагаю Вам вступить в мой род и пройти освидетельствование тире. Распоряжение выпишу, деньги найдете сами.
— А оно того стоит?
— Безусловно. Помимо того, что этой стерве недолжно, такое, сойти с рук, средство которым можно опоить драга, должно быть придано общественности. Где гарантии, что им не воспользуются снова? К примеру, та же пигалица, которая подлила его Вам?
— Хорошо, в чем-то Вы правы. Но зачем принимать меня в род?
— Потому что я хочу повесить на Вас, огромную головную боль, которая меня тяготит, но необходимость не позволяет отказаться.
— И что же это?
— Этот вопрос мы обсудим, когда Вы придете, сегодня вечером, в восточное крыло станции.
— Что мне терять? Приду.
— Тогда, у меня к Вам еще один вопрос.
— Какой?
— Где, на станции, можно побоксировать?
— Что ты делаешь?
— Боксирую.
— Долбя безбольной битой, этот несчастный мешок? Я как-то себе по-другому бокс представляла.
— Если бить руками то, через какое-то время, они начинают болеть.
— Не буду спрашивать, зачем тебе это.
— Рекомендация врача.
— Ну да.
— Зачем ты меня вызывала?
— Ты должна оформить бумаги о принятии в род Джима Тарка и Рэне Ферне.
— Что? Ты понимаешь, кого хочешь прикрепить?
— Конечно! — ответила я, продолжая боксировать.
И не отрываясь от увлекательного занятия, пересказала истории сегодняшнего дня. Подумав, моя правая рука согласилась со мной.
— Теперь я понимаю и бумаги подготовлю, как можно скорее.
— Маша, понимаю, что вряд ли смогу…
— Да Даш, ты не сможешь мне помочь.
— А тот человек, который сможет, сейчас не в лучшем состоянии. Что тебе мешает облегчить участь этого страдальца?
— Что-то нужно?
— Зашел и по делу, и посмотреть как ты тут.
— Я сегодня много сделала и без твоего присмотра.
— Ты сегодня много сделала но, увы, с моим присмотром.
— Следил за мной?
— Конечно. Или ты думала, что я позволю тебе ходить по таким ненадежным местам, как ангары и доки, без наблюдения?
— Я думала, мы договорились…
— Это ты говорила какие-то глупости, я ничего подобного не делал.
— Что Уотерстоун, соглашаетесь на меньшее? Не боитесь получить полную, глупую женщину, в свое распоряжение?
Подойдя ко мне, он взял меня за подбородок и, приблизив свое лицо практически вплотную, ответил:
— Ты коварная, упрямая, невозможная искусительница, но никак неглупая. И именно такая фигура мне нравятся. Можно даже немного поднабрать.
В то время, как он это говорил, его рука скользила вверх по моей ноге и легла на попу. Резко отстранившись назад, я размахнулась левой рукой и ударила его в нос. Алекс немного отшатнулся, но то, что было больно, вида не подал. Неужели забываю уроки друга? Кисть, от боли, жгло огнем. А он, придвинувшись и опять взяв меня за подбородок, сказал:
— Приложи к ручке лед, а то будет сильно болеть. И если эти двое, хотя бы прикоснутся к тебе, я вырву им горло.
Крепко меня, поцеловав, Александр стремительно вышел, а я заметила стоявших, в дверном проеме, двух гуманоидов, для которых и были сказаны последние слова.
— Проходите и присаживайтесь на диван, сейчас приду.