— Думаю? — Вместо слова получился странный короткий всхлип — не то смешок, не то вопль отчаяния. — Когда ты рядом, я почему-то не могу думать. — Она сглотнула, стараясь сообразить, что будет, если собрать ртом капли влаги с его тела, и вдруг выпалила: - Как ты считаешь, может, я буду лучше колоть дрова, если тоже разденусь до пояса?
Ей хотелось разрядить напряженную ситуацию шуткой. Но Стив совершенно серьезно обвел взглядом пуговицы ее блузки.
— Чертовски удачная мысль! — пробасил он и коснулся верхней пуговицы. — Почему это я сам не додумался?
— Я пошутила! — в отчаянии вскрикнула Моника, хватая его за руки и удивляясь, какие они теплые, сильные.
— Снимай блузку, посмотрим, кто засмеется первым, — сказал он без тени юмора в голосе, но в глазах его играли веселые огоньки.
Моника застонала от облегчения и одновременно странного разочарования.
— Пора бы мне перестать! — заметила она.
— Перестать шутить?
— Нет! Попадаться на твои шуточки. Все время ты меня ловишь.
— Малыш, я тебя пока еще ни разу не поймал.
Моника вдруг поняла, что все еще держит Стива за обе руки, цепляясь словно утопающая. Впрочем, так она себя и чувствовала — падала, тонула, медленно кружилась в ласковых волнах обволакивающей ее нежности.
— Так как насчет колки дров?
— Именно это я и предлагаю.
— Разве?
— А разве ты не хочешь научиться?
— Научиться… чему?
— Как колоть дрова, конечно. Погоди, а тебе что взбрело в голову?
— Рядом с тобой я теряю голову, — повторила Моника. — Как в нее может что-нибудь взбрести?
Стив от души заразительно рассмеялся. Моника залилась смехом вместе с ним — ну как тут не посмеяться над самой собой. В словах Стива не было издевки — только поддразнивание, не на что обижаться.
— Но я научусь делать это лучше, — пообещала она.
— Что делать?
— Дразнить.
Он смерил ее удивленным взглядом, потом одарил улыбкой, от которой у нее ослабли и подогнулись колени.
— Тебе нравится меня дразнить?
— Еще бы! — усмехнулась Моника.
— Это называется заигрывать, — напрямик заявил он. — Многим это нравится.
Пришел черед удивляться девушке.
— Так ковбои заигрывают, да?
— Так заигрывают мужчины и женщины, солнышко. А как это делается там, откуда ты приехала?
Монике вспомнились взгляды черных глаз, искоса бросаемые из-под опущенных ресниц, колышущиеся пышные бедра, горделивое покачивание грудями…
— Телом.
Стив как-то сдавленно крякнул и снова разразился смехом.
— Я тебе вот что скажу: ты научишь меня, как это делать телом, а я научу тебя колоть дрова.
— Нет уж! — быстро возразила Моника. — Больше тебе не удастся меня поймать. Я знаю, ты опять начнешь спрашивать, о чем я думаю. Стану рассказывать — рассмеешься. Лучше уж мне сразу язык проглотить.
— А ты умеешь?
— Нет, зато могу складывать его пополам. Смотри!
Моника высунула язык, распластала его, аккуратно сложила так, что боковые края сомкнулись вверху, и спрятала.
— Еще, — потребовал Стив.
Он завороженно смотрел, как она забавно складывает язычок.
— Черт подери! Как бабочка…
— Какая еще бабочка? — прошептала Моника, пугливо замахиваясь на него.
— Если столкнешь меня в ручей, сама вымокнешь, — смеясь, увернулся Стив.
Моника вздохнула.
— Нечестно пользоваться физическим преимуществом над слабым.
— С твоей стороны, умно это вовремя заметить.
— А где же твое чувство справедливости?
— Отложил вместе с рубашкой. — Стив помолчал, наблюдая, как девушка борется с собой, чтобы не ответить грубостью. — Давай, помогу.
— В чем?
— Язычок прикусить. Я ласково. Даже отметины не останется.
У Моники тут же перехватило дыхание. Любопытство и томление засветились в аметистовых глазах. Но через секунду она вспомнила, что это просто ковбойский юмор.
— Довольствуюсь тем, что ты поучишь меня оставлять отметины на поленьях, — сказала она серьезно. — Большие и глубокие.
Моника могла бы поклясться, что на лице у Стива промелькнуло разочарование.
— Значит, большие и глубокие?
— Во всю длину полена. Как у тебя получается.
Стив ухмыльнулся.
— Можешь не стараться, солнышко. Чтоб рубить, как я, надо и быть таким, как я. — Он посмотрел на заметно вздымающуюся грудь девушку, плавную линию достаточно широких бедер и удивился — как это он мог принять ее за мальчишку? — Ты определенно сложена по-другому…