Выбрать главу

Она перестала сопротивляться и немного успокоилась. Слезы катились по ее щекам. Бертон предлагал ей свою любовь, но она не уверена в том, что, если всплывут новые отрицательные факты из ее жизни, он не отвернется от нее.

И все же это было гораздо большее, чем то, что он когда-либо предлагал какой-либо женщине. Мари инстинктивно чувствовала это.

Она приникла лицом к его груди, а Джизус прижал ее к себе так сильно, что она чуть было, не задохнулась.

Он поднял ее на руки и понес в спальню. В последний раз, когда они здесь были, она почти всю ночь провела в его объятиях. Сегодня, еще несколько минут назад, ни один из них даже не помышлял о том, чтобы отправиться в постель. Он опустил ее на пол перед двумя сдвинутыми вплотную кроватями.

– Знаешь ли ты, – спросил он хриплым шепотом, – что почти каждую ночь я просыпаюсь от того, что мне снится, как я люблю тебя. Я ощущаю под своими пальцами твою кожу, шелковистую, мягкую и такую же эфемерную, как сон. Потом ты ускользаешь, и я просыпаюсь. Знаешь ли ты, скольких усилий стоит мне не являться к тебе среди ночи?

– Знаешь ли ты, – отозвалась Мари, – что почти каждую ночь я просыпаюсь от того, что мне снится, как ты приходишь ко мне в комнату и говоришь мне, что любишь и страстно желаешь.

Он улыбнулся с теплотой и нежностью.

– А что ты отвечаешь мне?

– Я говорю – да. А потом ты подходишь ко мне, и я ощущаю прикосновение твоих пальцев. И ты медленно-медленно наклоняешься, чтобы поцеловать меня.

– Вот так? – Джис погладил ладонями ее загорелые руки.

– Да. – Мари закрыла глаза, наслаждаясь его колдовской нежностью.

Он гладил ей шею, плечи, искал ее губы.

– И вот так? – прошептал Джис перед тем, как прильнуть к ним поцелуем.

– Да.

После его поцелуев время остановилось для них, и они были способны хоть целую вечность наслаждаться друг другом. Он нежно пощипывал ее нижнюю губу, пробовал ее на вкус, пока она наконец не вздохнула и не раскрыла рот, впуская его.

Теперь она уже не была той хрупкой, слабой Мари, какую Джизус знал несколько месяцев назад. Но, целуя ее, Джизус чувствовал ее душевные колебания, ее неуверенность.

– Иди ко мне. Отдайся мне, – уговаривал он Мари. – Я хочу иметь тебя всю без остатка.

Обвив его шею руками, Мари обмякла в его объятиях. Ее грудь оказалась прижата к его сильному телу. Его тепло проникало внутрь. Он страстно желал ее. Она ощущала его возбуждение всем своим естеством, но чувствовала также, как на нее накатывает волна страха. Джизус тоже почувствовал это.

– Дорогая, – прошептал он, лаская губами ее ухо. – Ты боишься?

Ей не удалось притвориться, что это не так. В знак согласия она кивнула.

– Ты боишься заниматься любовью?

– Не уверена, что когда-либо пробовала это.

Меньше всего ожидал он такого ответа на свой вопрос. Он осторожно погладил ее.

– Тогда понятно, чего ты боишься.

– Ты, скорее всего, будешь разочарован.

– А ты думала, что я ожидаю профессионального исполнения моих желаний? – Нежность голоса заглушила горечь, сквозившую в его словах.

– А чего ты ожидаешь? – Она подняла глаза и прямо посмотрела на него.

– По крайней мере, я ожидаю, что увижу не недотрогу, но и не проститутку. Что я буду держать в своих руках женщину, которую люблю, и буду доказывать ей свою любовь. И я думаю, что впечатления будут непредсказуемыми и абсолютно восхитительными. – Его пальцы скользили по краю, ее блузки, проникали под нее и ласкали нежную кожу. – А чего ожидаешь ты?

– Я ожидаю, что испытаю все, что только возможно испытать любимой женщине.

– Скажи, что любишь меня.

– Я люблю тебя. – Мари встала на цыпочки, чтобы поцелуем подтвердить свои права на любовь дорогого ей человека.

– Если ты любишь меня, тебе нечего бояться.

– Не может быть никакого «если». – Уверенно и спокойно девушка стала раздевать его.

Замерев, Джизус впитывал в себя каждое прикосновение ее пальцев, которые своими движениями передавали восхищение Мари его телом. Прошедшие месяцы научили ее тому, что жизнь слишком коротка и полна неожиданностей, чтобы откладывать что-либо на завтрашний день.

Она с радостью открывала для себя каждый дюйм его тела: широкие плечи, такие широкие, что они могли выдержать любое бремя; мускулистую грудь, являвшую замечательный контраст с ее собственной; узкий таз и поджарые ягодицы; его, жаждущее ее женской плоти, напряженное мужское естество; сильные бедра; хорошо сложенные ноги. Обнаженный, он был прекрасен. Она заметила шрам – след юношеской драки. Всем своим видом он представлял собой человека, сотворенного по тем же канонам, как и всякий другой представитель его пола на Земле, но для нее Джизус был чем-то совершенно особенным.

Когда черед раздеваться дошел до нее, Мари стала наблюдать за выражением лица Джиса, изменявшимся по мере того, как все меньше одежды оставалось на ней. Она стояла перед ним, наслаждаясь его любованием. Мари ощущала, как напрягается ее грудь под его ладонями, чувствовала теплый поток желания внизу живота.

Они легли на кровать, продолжая ласкать друг друга. Жар, исходящий от ее тела, говорил мужчине, что она его жаждет. Он следил за тем, как, закрыв глаза, Мари стала ритмично отвечать на его нежные движения. Он знал, что учит ее основам секса, и видел, как мало знает ее тело о себе.

– Джизус? – Глаза девушки открылись и явили ему всю глубину ее любви. – Иди ко мне. – Полусидя, она осторожно проводила по его коже своими ноготками, следуя за ними языком. Она пробовала ее на вкус и смаковала, покусывая ему шею, посасывая самые чувствительные места на его груди. Он отозвался неистово и пылко, неожиданно водрузившись на нее. Его руки мягко обводили контуры стройных ног Мари, изучая и поглаживая их. Он потянулся вверх, подлаживаясь под ее ритм. Глаза у Мари расширились, но в них не было ни тени сомнения, лишь струилось полное доверие. И только это позволило Джису совладать с собой, чтобы ввести член более медленно и осторожно, чем ему того хотелось.

Она была горячей и влажной и плотно сжимала его плоть. Джис не был ее первым любовником, однако инстинктивно он ощутил всю скудость ее чувственного опыта. Мари была необыкновенно свежа. Ощущение, которое он испытал, потрясло его почти до слез.

Она была тоже потрясена. Об этом говорило все ее трепещущее тело. Как оказалось, ощущать мужчину внутри себя не было привычным для нее делом. Она вздрогнула и покорно затихла.

– Мари. Дорогая моя. – Его голос сорвался. – Любовь моя. – Джизус прижал Мари к себе, сомкнув руки за ее спиной, придавив грудью и зарывшись лицом в каштановые волосы, разметавшиеся по подушке.

– Джис, люби меня. – В ее голосе звучала мольба.

Мари, казалось, не знала, как убедить его, что желает испытать полный экстаз. Она повернула голову, целуя его в шею; ее руки беспокойно заскользили по его спине. Неуверенно она стала ритмично двигаться под ним, стараясь, чтобы ее движения соответствовали движениям его плоти.

– Ну, пожалуйста, любимый!

Острое ощущение вины почти заставило его остановиться. Сколько бы он ни отрицал вслух всякие сомнения по поводу прошлого Мари, до этого момента внутри себя самого он не мог избавиться от них до конца. Он, наконец осознал, что женщина, лежащая в его объятиях и так робко двигавшаяся навстречу ему, никогда не была проституткой. Ее действия были так безыскусны и простодушны, ее старания сделать все, чтобы ему стало приятно, были так трогательно наивны и искренни, что он не удержался и пробормотал:

– Мари, прости, что я когда-то сомневался в тебе.

– Ты просто люби меня и молчи.

Джизус приподнялся на руках, еще больше возбуждаясь от вида горячего румянца, заливавшего щеки Мари, от нового восприятия ее нежного тела. Девушка закрыла глаза, прислушиваясь к женскому инстинкту и надеясь, что он подскажет ей правильное поведение. Каждое прикосновение его бедер разливало по ее телу сладкий огонь, однако она чувствовала некоторое замешательство. Напряжение нарастало, но без ее внутреннего усилия, казалось, начинало спадать и было далеко не той силы, какой она добивалась. Разочарованная в своих ощущениях, Мари стала двигаться беспорядочно, скорее отдаляя, чем приближая настоящее наслаждение.