– Он туземный слуга твоего отца, – категорически возразил Эллиот. – И его странная долголетняя дружба с твоим отцом этого факта не отменяет. И хотя я понимаю, что Зареб тебя обожает, он не имеет права влиять на твои решения. Если уж на то пошло, тебе не следовало привозить сюда ни его, ни эту нелепую обезьяну, ни птицу. Это только вызывает пересуды, и мне чрезвычайно не нравится, что об этом говорят.
– Меня не интересует, что обо мне говорят, – возразила Камелия. – Я не оставила бы Зареба. Я не знала, как долго мы тут задержимся, и поскольку не было способа объяснить Оскару, что мы вернемся, мне не оставалось ничего другого, как взять его с собой. Если бы я оставила его в Африке, он бы попытался отправиться вслед за мной и, в конце концов, потерялся бы.
– Ради Бога, Камелия, как обезьяна может потеряться в Африке?
– Даже у обезьян есть дом, Эллиот. Дом Оскара там, где Зареб и я. Если бы он остался без нас обоих, то почувствовал бы себя брошенным и стал бы искать нас. – Взгляд Камелии скользнул по ковру и резко поднялся к Эллиоту. – Пойдем в гостиную, – с внезапной беспечностью проговорила она, схватив Эллиота за руку. – Посидим там и подождем чай.
Сбитый с толку Эллиот посмотрел на пол.
– Боже милостивый! – пробормотал и отпрыгнул от оранжево-черной змеи, ползущей по его ботинку. – Отойди, Камелия, может быть, она ядовитая!
– Только немного. – Камелия наклонилась поднять почти метровое пресмыкающееся. – Руперт тигровая змея, так что его яд для человека практически безвреден.[1] Думаю, что ого заинтриговали твои ботинки, обычно он сторонится людей.
Эллиот недоверчиво посмотрел на нее:
– Ты хочешь сказать, что и змею привезла с собой?
– Я не хотела брать Руперта, но он заполз в один из моих чемоданов. Когда я его обнаружила, мы были уже в открытом море. Он не доставляет мне никаких хлопот. Если у него есть хорошая еда и теплое местечко, ему ничего больше не надо.
– Рад слышать, – с трудом проговорил Эллиот, не спуская глаз со змеи.
– Руперт, оставайся здесь с Харриет и веди себя хорошо, – проинструктировала Камелия, положив змею на выцветшую обивку стула. – Я скоро вернусь и покормлю тебя. – Она закрыла дверь в столовую и повела Эллиота наверх, в гостиную.
– Я беспокоюсь за тебя, Камелия, – начал Эллиот, когда она уселась на софе. – Ты больше не можешь так жить.
– Как «так»?
– Жить в этом доме одной, с бродячим зверинцем. Пошли разговоры. И то, что говорят люди, для меня невыносимо.
– Во-первых, я не живу одна. Я живу с Заребом.
– В этом-то и проблема. Ты не замужем, и тебе не следует жить с мужчиной, даже если он всего лишь слуга. Это неприлично.
Камелия удержалась от очередного напоминания, что Зареб не слуга.
– Прилично это или нет, такова моя жизненная ситуация. Ты знаешь, что Зареб с детства заботится обо мне, Эллиот, и меня удивляет, что ты находишь что-то крамольное в том, что он до сих пор живет со мной. Ничего не изменилось.
– Твой отец умер, и это все изменило, – настаивал Эллиот. – Я знаю, что тебе это трудно понять, Камелия. Ты всю свою жизнь провела с отцом на раскопках, жила в палатке среди туземцев, без гувернантки. И хотя отец потакал твоему желанию вести неподобающую для девушки жизнь, теперь его нет, и ты действительно должна задуматься о своей репутации.
– Единственная репутация, которая меня интересует, это моя репутация археолога. Если людям хочется поговорить обо мне, то пусть сосредоточат внимание на моей работе, а не на том, с кем я живу, и каких животных привезла из Африки. Я действительно не могу понять, почему всех это так интересует.
– То, что людям следует делать и что они в действительности делают, – это две большие разницы. Нравится тебе это или нет, но твоя репутация незамужней женщины влияет на репутацию археолога. Ты приехала сюда, чтобы попытаться получить деньги для своей экспедиции. И преуспела?
– У меня есть кое-какие успехи. Я еще не закончила.
Камелия не хотела, чтобы Эллиот знал, с какими трудностями она столкнулась, добывая деньги на продолжение работы. Как только умер отец, Эллиот принялся уговаривать ее отказаться от работы и продать участок. Хотя любовь к Африке и преданность лорду Стамфорду годами держали его на раскопках, он постепенно пришел к убеждению, что там мало ценного. Эллиот испытывал к Камелии глубокую симпатию и защищал ее. Он не хотел, чтобы она истратила небольшие деньги, оставленные отцом, посвятив всю свою жизнь археологии и через долгие годы потерпев неудачу, как и лорд Стамфорд. Камелия это знала.
– И сколько денег тебе удалось добыть? – спросил Эллиот.
– Достаточно, чтобы продержаться некоторое время, – уклончиво ответила Камелия. Конечно, если увеличить плату рабочим, чтобы они не разбежались, долго она не продержится, но Эллиоту это знать ни к чему. – Я рассчитываю в ближайшее время достать больше. Я планирую на этой неделе побывать на балу Британского археологического общества и рассказать о раскопках. Уверена, что, услышав о необычных наскальных рисунках, которые мы обнаружили в прошлом октябре, члены Общества меня с радостью поддержат.
– Наскальные рисунки нельзя перевезти в Британский музей, – напомнил Эллиот. – Члены общества заинтересованы поддерживать рискованные предприятия, которые обещают хорошую отдачу, а это означает поиск объектов, которые можно перевезти и продать в коллекцию.
– Я уверена, что мы их найдем, как только откачаем с участка воду и продолжим раскопки.
– Ты сумела найти насос?
– Сумею.
– Что слышно от Траффорда?
– Я сегодня утром получила от него письмо. Они по-прежнему пытаются вычерпать воду вручную.
– И это все, что он написал?
– К несчастью, стена обвалилась, и один рабочий погиб. Чудесный работящий молодой мужчина по имени Мосуэн. Еще четверо ранены.
Эллиот мрачно покачал головой:
– Теперь остальные еще больше уверятся, что участок проклят.
– Но мы с тобой считаем это чепухой. Никаких проклятий не существует.
– Не имеет значения, в чем уверены мы с тобой, Камелия. Важно, что думают туземцы. И если ты не сможешь заполучить на свой участок рабочих, земля окажется никчемной. – Эллиот серьезно посмотрел на нее. – Тебе следует обдумать предложение «Де Бирс» о покупке твоего участка, Камелия. Они сделали весьма заманчивое предложение, учитывая, что земля не представляет никакой ценности.
– Я уверена, что она чрезвычайно ценная, Эллиот.
– За двадцать лет твой отец не нашел даже малюсенького алмаза.
– Мой отец не искал алмазы.
– Я сказал это только потому, что тебе, учитывая твою финансовую ситуацию, просто повезло. Компания «Де Бирс» заинтересовалась твоим участком только потому, что они хотят расширить свои владения вокруг Кимберли.
– Я уже сказала, Эллиот, что никогда не продам участок «Де Бирс», поскольку в поисках алмазов они все уничтожат. Не важно, сделают ли они это в следующем году или через пятьдесят лет. Эта земля драгоценное окно в прошлое, и ее нужно охранять. Именно поэтому я вернусь обратно как можно скорее. Когда я там, рабочие не так боятся. Думаю, когда белая женщина хочет работать на участке, мужская гордость заставляет их быть такими же храбрыми.
– Гордость не имеет к этому никакого отношения. Я знаю, что тебе неприятно это слышать, Камелия, но кафры видят в тебе источник денег, и ничего больше. Когда деньги кончатся, туземцы разбегутся, и ты останешься ни с чем.
– Тогда я буду копать сама, – настаивала Камелия. – Столько лет, сколько потребуется.
– Ты так же упряма, как и горда. Совсем как твой отец.
– Ты прав. Я такая.
Эллиот вздохнул:
– Хорошо, Камелия. Будь по-твоему. И поскольку я тоже планировал посетить бал Археологического общества, я буду сопровождать тебя.
– Это очень мило с твоей стороны, Эллиот, но, право, в этом нет необходимости. Зареб меня отвезет.
– Зареб только вызовет новые разговоры, – возразил Эллиот. – Всюду, где он появляется, вокруг твоей кареты собираются зеваки, поскольку он нелепо выглядит в диковинном африканском наряде. Ты не должна этого позволять, Камелия, прикажи ему носить что-то более подходящее для слуги, хотя бы пока он здесь.
1
Вымысел автора. Тигровая змея водится только в Австралии и смертельно опасна для человека.