— Я покупаю это для друга. Он удочерил самую прелестную маленькую девочку на свете.
— Уверена, что это так. — Девушка протянула две большие фирменные сумки. — Пожалуйста, передайте мои наилучшие пожелания вашему другу.
— Спасибо, — серьезно поблагодарила Джейн. — Думаю, ему понадобится любая помощь.
Вопрос лишь в том, захочет ли такой гордец, как Рон, принять ее?
6
Рон открыл глаза и почувствовал себя разбитым. После ухода Джейн и Энн он неожиданно заснул и теперь не имел представления, долго ли спал.
В доме было тихо — ни криков мальчишек, играющих на заднем дворе, ни звуков музыки из комнаты Милли.
Его беспокоило какое-то неприятное ощущение. Казалось, что правая рука выше запястья затекла. Прежде чем туман в голове рассеялся, Рон инстинктивно потянулся растереть его и вдруг вспомнил — запястья не было, как не было и самой правой руки.
Нахмурившись, он переждал, когда несуществующая боль утихнет, повернулся на бок и снова закрыл глаза. И в ту же минуту раздался сердитый вопль.
Проснулась Габриэлла.
В голове Рона стало пусто, сердце бешено забилось, и он почувствовал нечто похожее на панику.
— Эй, детка, не плачь, ладно? — обратился он к Габриэлле, вскакивая с дивана и наклоняясь над кроваткой. — Дай хотя бы сообразить, что делать.
Однако Габриэлла по-прежнему надрывалась, отчаянно размахивая руками и ногами. Собравшись с духом, Рон стянул с нее одеяльце, и в нос ударил не самый приятный запах. Перебрав обычный набор юношеских ругательств, Рон освободил Габриэллу от мокрых ползунков, насухо вытер, присыпал тальком и подготовил несколько подгузников.
А девочка в это время, казалось, решала, продолжать ей вопить или лучше засунуть подальше в рот свои пальчики.
Рон весь взмок от испарины.
— Эй, послушай, детка… Габи, — сказал он в отчаянии. — Я занимаюсь этим впервые в жизни, поэтому помоги мне, ладно?
Подгузник напомнил ему толстый лечебный пояс, в котором он долгие недели лежал в больнице; только этот был в прозрачной упаковке. Не сумев найти петельку, за которую следовало потянуть, чтобы вскрыть целлофан, Рон трижды помянул недобрым словом Джейн, бросившую его одного.
— Ну вот, перестань лягаться, тогда я смогу закрепить эту липучку, — бормотал Рон. Он наклонился пониже, так что малышка смогла дотянуться до его носа. — Эй, полегче с ним, ладно? Я уже три раза его ломал.
Девочка вдруг перестала кричать и уставилась на мужчину большими круглыми глазами. Голубыми и блестящими, как у котенка, которого только что вылизала мать.
И все равно она будет брюнеткой, решил Рон. Как и Мария. И как он сам.
У Джейн были светлые глаза, то зеленые, то золотистые. Хотя не так уж это и важно сейчас, сказал он себе, скрипя зубами в новой попытке добиться успеха на «подгузочном» фронте.
— Не то, чтобы я не хотел быть твоим папой, моя радость, — грубовато уговаривал ребенка Рон, нащупав петельку и увернувшись от очередного удара по носу. — Просто люди, которые присматривают за такими детишками, как ты, позволят мне это только после большой драки. И даже тогда перевес может быть не в пользу столь классного парня, как я.
Справившись с одной петелькой, Рон сосредоточился на второй. А Габриэлла тем временем таращилась на него с тем восхищенным вниманием, которое он долго и трудно вырабатывал в себе с тайным умыслом покорять присяжных.
Он так долго пристраивал верхний конец подгузника, что терпение иссякло, а рука заныла. К тому же девочка продолжала брыкаться, особенно когда он задевал ее животик.
— Боишься щекотки? Я тоже, только это секрет.
Габи сморщила личико, готовясь к новой попытке разнести стекла вдребезги своим криком, но Рон опять заговорил с девочкой, полагая, что голос успокоит ее лучше, чем тишина.
— Ну-ка, не мешай мне, детка. Я собираюсь драться за тебя. Хуже другое — я, наверное, не самый лучший для тебя отец. Что если мы победим, а потом окажется, что я не гожусь на это?
Надо бы отказаться от нее, вот что. А что потом, Бартон? Доживать остаток своих дней с мыслями о доверии, светившемся в глазах Марии перед смертью?
Последняя неуклюжая попытка — и петелька на месте. Рон улыбнулся и с облегчением вздохнул, наслаждаясь успехом.
Не Бог весть какая работа, но, черт возьми, он ее сделал! Рон не чувствовал себя таким гордым с тех пор, как научился одной рукой застегивать рубашку.
Девочка ворочалась и тихонько покряхтывала, чистенькая и душистая.
— Отлично, а что теперь? — Поглядывая одним глазом на Габриэллу, Рон быстро перебрал вещи, оставленные Джейн.