Джейн рассмеялась, представив себе Рона угловатым подростком в холщевых брюках и клетчатой ковбойке на коне. Это было трудновато сделать, глядя на широкоплечего мужчину, сидевшего рядом.
— Удобные для угона чужого скота земли, надо сказать, — словно про себя заметила Джейн, подавляя странное волнение.
— Прежде всего неплохие пастбища, — ответил ей в тон Рон и бросил шутливо-удивленный взгляд, который, однако, не рассмешил, а привел Джейн в еще большее волнение и заставил почему-то вспомнить его жадный и короткий поцелуй.
— Значит, твой брат разводит скот?
— Нет, лошадей породы апалуза и беговых на короткие дистанции. Когда-то в семействе Бартонов были скотоводы, отец и сын — три поколения назад.
— Как же случилось, что ты стал гонщиком? Вроде нелогично.
— А почему нет? Я всегда любил лошадей. Просто хотелось нестись быстрее одной лошадиной силы.
Джейн покачала головой.
— Разумно.
Какое-то время они молчали, следуя по петляющей дороге, обсаженной древними, но все еще зелеными дубами, пока наконец не выехали на грунтовую проселочную дорогу.
Медленно, на самой низкой скорости, Рон свернул у старого деревянного указателя с большой буквой «Б» и припиской внизу: «Братья Бартон».
— Я не знала, что ты совладелец ранчо, — заметила Джейн, подавшись вперед, чтобы лучше разглядеть места, где родился Рон.
— Я не совладелец. Джеймс делил ранчо с нашим братом Биллом до того, как его убили, да так и не собрался поменять указатель.
Прежде чем Джейн успела спросить, что же произошло с его братом, они спустились с невысокого холма. В долине, среди вековых зарослей эвкалипта, возвышался двухэтажный дом с тенистыми верандами. Его окружали ухоженные лужайки с бассейном за густой вьющейся оградой. Там стояли и другие постройки, но только большая конюшня была каменной.
Рон подъехал к загону и выключил зажигание.
— «Дом, родительский дом», — с чувством продекламировал он, вынимая ключи и ставя машину на тормоз. — Джеймс в конюшне, просил найти его там. Он чинит сбрую.
— О Рон, как красиво! — воскликнула Джейн, оглядываясь вокруг.
— Смотри, не влюбись, — предостерег ее Рон, выходя из машины. — Здесь живет Джеймс, а я живу в бунгало в Фэйр-Окс.
Джейн уже освободилась от старого потрепанного ремня безопасности, когда Рон открыл дверцу и протянул ей руку.
Решив, что когда она выйдет из машины, он отпустит ее, Джейн неожиданно оказалась совсем близко от него. Прежде чем она успела что-то сказать, Рон с силой притянул Джейн к себе и его нетерпеливые губы уже искали ее.
Джейн чувствовала, как колотится сердце и слабеют ноги, когда он, чуть отстранившись, сказал:
— Это чтобы ты помнила, кто из братьев Бартонов собирается на тебе жениться.
10
Войдя в конюшню, Джейн словно попала в другой мир и даже в другую эпоху. Все здесь было проще, понятнее и соизмерялось с естественным ходом природы.
В прохладном, просторном помещении сладкий запах люцерны с сеновала смешивался с запахом навоза и конского пота.
Подняв голову, Джейн увидела над собой массивные, грубо отесанные дубовые балки потолка, потемневшие от времени.
— Как здесь хорошо, — тихо, почти про себя, молвила она, медленно оглядываясь вокруг.
Стоя у двери, Рон следил за каждым ее движением и выражением лица, пытаясь угадать, понравилось ли ей место, которое сам он так любил. В эту минуту он напоминал юношу, который представлял родителям свою невесту.
Он почему-то опасался, что Джейн почувствует себя здесь так же неловко, как он в ее доме. Да и одета она, скорее, для светской гостиной, а не для конюшни — модные брючки, белая шелковая блузка, золотые сережки в ушках и золотая цепь на шее. Ничего, что хотя бы намекало на привычное женское кокетство, и все же…
— Знаешь, это совсем не похоже на ту конюшню, где я держала свою Ласку.
— Ласку?
Как давно он был близок с женщиной? Рон пытался вспомнить это. Сколько лет он живет монахом, убеждая себя в том, что это именно то, что ему нужно?
— Ласка — арабская кобыла. Отец купил ее мне в подарок за успешную учебу, а потом заставил продать. — Джейн вздохнула. — Все здесь напомнило мне о ней.
Она встала почти рядом, словно проверяла, сдержит ли Рон свое обещание не спешить и быть последовательным. Аромат ее духов, близость нежных губ были поистине жестоким испытанием, но Рон владел собой.
— А мне это место напоминает о чертовски тяжелом труде.
— Который тебе больше не нравится? — не удержавшись, спросила она. — Или ты просто убеждаешь себя в этом, поскольку не можешь к нему вернуться?