Рон провел рукой по ее спине, Джейн вздрогнула и обняла его за шею.
— Сандерс…
Он не смог продолжить, чувствуя только неодолимое желание. Его дрожащая рука развязала пояс халатика и скользнула под мягкую ткань, к нежной и теплой коже Джейн.
— Ты такой чудесный, — едва слышно молвила она, — невероятно чудесный…
— Ты тоже. — Он гладил ее бережно, едва касаясь, и Джейн, изнемогая от волшебной ласки, тихонько застонала.
— Ты… могла забеременеть прошлой ночью. Мы оба совсем не подумали об этом, — шепнул Рон.
Джейн вдруг внимательно посмотрела ему в глаза.
— Я хочу от тебя ребенка. И поскорее, пока это не стало для меня невозможным, — ответила она тоже шепотом.
— Я мечтаю об этом, — почти выдохнул Рон. — Спасибо тебе. — Его поцелуй говорил о том, как он ей благодарен.
— Я люблю тебя, Рон. И кажется, любила уже давно.
Слишком взволнованный, чтобы отвечать, он стал целовать Джейн, стараясь не пропустить ни одной клеточки ее тела, страстно прижался губами к груди Джейн, а потом спустил халатик с плеч. Прежде чем она успела возразить он выключил лампу. Только слабый луч света падал от ночника в коридоре.
— Рон? — Голос выдавал ее волнение.
— Я здесь, дорогая, — пробормотал он, снимая с себя оставшуюся одежду.
Кровать прогнулась под их телами, и Джейн ощутила жар, исходивший от мужа. Прильнув к нему, она целовала его и чувствовала, как растут его напряжение и сила. Ей очень хотелось сказать Рону, что для нее он всегда будет самым лучшим мужчиной в мире, но не посмела, и только ласкала его все нежнее.
— Господи, детка, ты сводишь меня с ума, — произнес Рон хрипло.
— Я хочу тебя, Рон. Пожалуйста…
Их тела слились, и все время, пока они любили друг друга, Рон мысленно молился, чтобы Джейн подарила ему ребенка, о котором они оба мечтали.
Она медленно просыпалась, ощущая восхитительную тяжесть в теле. Солнце еще не встало, но темнота за окном сменилась жемчужными красками рассвета.
Медленно приоткрыв ресницы, Джейн различала нечеткие в полумраке контуры мужской груди, наполовину прикрытой одеялом. Наслаждаясь первым трепетом возбуждения, она проследила взглядом, как эта линия переходит в очертания массивных плеч.
Внезапно она похолодела, а в голове застрял болезненный ком, не дававший дышать. Она увидела кроваво-красный сморщенный и бугристый шрам, который, словно щупальца осьминога, охватывал все правое плечо Рона.
Как же он должен был страдать, подумала Джейн, какие мучения вынести. Слезы выступили на ее ресницах, она прикусила губу, чтобы унять дрожь.
Подняв глаза, она встретила взгляд самых черных, самых жестких и полных боли глаз. Рон не спал и заметил ужас, застывший на лице Джейн.
— Рон… — прошептала она прерывающимся голосом. — Это не то, что тебе кажется.
Но Рон уже не слышал ее. Он уже пережил это однажды — ледяной холод в душе, когда мозг немеет от боли, которую невозможно выразить.
Двигаясь, как робот, Рон встал с кровати, поднял с пола одежду, которую с такой поспешностью сбросил всего несколько часов назад, и ушел в ванную, захлопнув за собой дверь.
16
Прижимая Габи к плечу, Джейн закрыла за собой дверь приемной Рона. Безупречно одетая и тщательно ухоженная женщина примерно одних лет с Джейн подняла на нее глаза.
— Добрый день, мэм. Могу я вам помочь?
Джейн ответила любезной улыбкой.
— Надеюсь, что да. Я не договорилась о встрече, но может быть, мистер Бартон найдет для меня несколько минут? Я… я его жена, Джейн.
Женщина просияла и стремительно протянула ей руку.
— Миссис Бартон, как приятно наконец встретить вас! Я Джулия Макмиллан, коллега Рона. Мы несколько раз говорили с вами по телефону.
Джейн пожала ей руку.
— О, конечно. Мне тоже очень приятно.
— А это, очевидно, Габриэлла? Рон рассказывал, что она самая прелестная девочка на свете, и я, пожалуй, согласна.
Джейн пыталась сохранить на лице улыбку.
— Можно, я войду? — тихо промолвила Джейн.
Джулия бросила взгляд на аппаратуру, где все еще мигал красный огонек, означавший, что телефон Рона занят.
— Да, пожалуйста. Только советую не делать резких движений — вполне можете лишиться головы.
Джейн нахмурилась.
— Он в плохом настроении?
— О, нет. Плохое настроение в последнее время стало нормой. Сегодня с ним просто невозможно разговаривать.
Мисс Макмиллан вернулась к столу и села.
— Может быть, какое-то очень сложное дело?