— Пока только ты один и просишь, — ответил Клим.
— Вот считай, что я волю всего народа и выражаю. И вообще, не понимаю, чего ты выделываешься. Красивая, умная, верный друг и помощник во всех делах — какая ещё жена тебе нужна?
Клим честно признался: — Не знаю, я ещё об этом не думал. Просто не люблю, когда на меня давят.
— Ой, не любит он, когда на его давят, — раздосадовано воскликнул Корчагин. — А слово «надо» тебе известно, товарищ Ворошилов?!
— Известно, товарищ верховный координатор!
Клим помолчал и добавил: — Большая должность тебя испортила, Пашка.
— Знаю, Климка, знаю, — согласился Корчагин.
Он ещё много хотел бы высказать старому другу, но совершив обмен людьми и грузами через портал, маги закрыли проход между вероятностными линиями и связь оборвалась.
— Обложила, — подумал Ворошилов, вешая трубку. — Со всех сторон обложила. И не дёрнешься.
Он обернулся, нашёл глазами Надёжу, она переместилась за столик в небольшой столовой где подавали лёгкие блюда вроде выпечки или напитков. Клим подошёл и сел рядом. От общего зала их двоих отделял разросшийся папоротник в большом пластиковом горшке с широкими зелёными листьями.
Клим спросил: — Ну и зачем?
— Разве земляне сами не говорят, что за любовь нужно бороться? — сказала Надёжа.
— Да уж, борец ты просто отличный, — покачал головой Ворошилов.
Надёжа подняла руку и погладила его по щеке. Прикосновение было приятным.
— Не переживай. Тебе понравится. Обещаю, — сказала Надёжа.
— Посмотрим, — сказал Клим и предложил: — Давай что ли мороженного закажем. Всё-таки повод.
Принцесса попросила: — Мне клубничного.
— Я помню, — ответил Клим. Он улыбнулся и добавил: — любимая.
…
Граф Романовский с презрением смахнул лежавшие на столе таблетки, они упали на паркет и покатились по нему. Небольшие, меньше мизинца, золотистые цилиндры. Не жёлтые, а именно золотистые, от них как будто исходило некое сияние и тепло, хотя если зайти с таблетками в тёмную комнату, то становится понятно, что никакого сияния у них нет.
— Как вы смеете?! — голос сидящего в кресле-каталке старика дрожал так же, как и зажатая в морщинистой руке трость. — Как смеете предлагать мне подобное!
Старый граф настолько возмутился, что не заметил, как с его колен съехал клетчатый плед обнажив неработающие ноги, словно две сухие соломинки, свободно болтающиеся в пространстве штанин.
Второй находившийся в комнате человек среднего возраста и такой же средней, плохо запоминающейся внешности, спокойно поднял укатившиеся в угол таблетки и вернул их на стол, рядом с хрустальной вазой в которой стоял единственный, уже немного увядший, красный тюльпан.
Гость произнёс: — Уважаемый граф. Прошу вас держать себя в руках. Не стоит разбрасываться возможностью снова, впервые за последние семь лет, встать на ноги. Возможно вы неправильно поняли меня? В таком случае прошу разрешения повторить уже сказанное.
— Молодой человек, — голос старого графа напоминал карканье ворона. — Только то, что за вас просили такие люди как адмирал Пененко и герцогиня Минальная удерживает меня от того чтобы позвать слуг и приказать им спустить вас с лестницы как поганого коммивояжёра. Однако, допустим, только допустим, что мой стареющий слух подвёл меня. Поэтому разрешаю вам объясниться повторно.
— Эти золотые таблетки ничто иное как концентрированная молодость, — приступил к рассказу гость. — Приняв одну из них вы, вероятно, сможете снова встать на ноги. Приняв обе — дополнительно сбросите тридцать лет. Я ничего не прошу за эти чудесные пилюли и преподношу их вам в знак своего бесконечного уважения ваших заслуг перед Государем и российским государством.
— Зачем же вам требовалась от меня встреча с Императором? — ехидно осведомился граф.
— Только лишь затем, чтобы и ему поднести сиё чудодейственное средство. Не хочу сказать будто наш Государь стар, но человеку в летах всегда будет полезно скинуть десяток — другой годов и вспомнить каково чувствовать себя молодым, — нашёлся гость.
— Допустим, — пальцы старика покрепче перехватили трость. — А ответь милый человек, навсегда ли действует твоё средство? Правда ли что принявший его один раз снова станет молодым и таким и останется?
Гость промолчал. В соседней комнате тикали настенные часы. От приоткрытого окна веяло осенней свежестью должно быть особенно неприятной для суставов старика, но он не обращал на это внимание.
Не дождавшись ответа, граф Романовский продолжил: — Я слышал другое. Таблетки и правда действуют, превращая стариков в молодых, а больных в здоровых. Но ненадолго. Через несколько дней их эффект пропадает и испробовавшая сладость молодости жертва готова на всё, чтобы снова получить чёртову пилюлю, но второй раз вы её не даёте бесплатно. Раз за разом, поставляя пилюли, вы словно дьявол требуется всё больше и больше. У богачей вы забираете их состояния. У благородных — требуете их поддержку. Вы словно пьявка, взбираетесь выше и выше стремясь… куда? Может быть вы хотите добраться до самого государя? Может быть и его хотите подсадить на крючок вашей заразы?
Гость молчал.
— Знайте же, — усмехнулся граф. — Имперская особая служба внутренней разведки уже давно заинтересовалась вашей деятельностью, но всё никак не было повода схватить вас с поличным. Вы приходите ниоткуда и уходите в никуда. Только вот здесь вы прокололись, когда пришли ко мне. Сегодня я — жалкий старик, но когда-то в прошлом я был полковником особой службы внутренней разведки.
Старик внимательно наблюдал за гостем, но тот ни жестом, ни движением лица не выказывал никакого волнения.
На всякий случай граф предупредил его: — Лучше не пытайтесь сопротивляться. Дом окружён, вам не уйти.
Чёрный ствол массивного пистолета уставился в грудь гостя и, в отличии от трости или бокала с водой, тяжёлый пистолет руки старика держали ровно. Почти ровно.
В соседней комнате продолжали тикать часы. Тик и так.
— Они не придут, — неожиданно произнёс гость.
— Кто?
— Те люди, которых вы ждёте. Они не придут. Понимаете, дрогой граф, я ведь тоже работаю не сам по себе, а отношусь к серьёзной организации обладающей гораздо большими возможностями чем ваша смешна «особая служба внутренней разведки». И меня тоже страхуют. Поэтому своих людей можете не ждать. Их уже нет.
В коридоре слышатся шаги. В комнату заходит ещё один человек, но есть что-то необычное в его облике. Слишком правильные черты лица. Слишком тонкое телосложение больше подходящее молодой девчонке, чем взрослому мужчине. И неестественно большие, заострённые кверху кончики ушей.
Полковник внутренней разведки на пенсии больше не ждёт. Пистолет стреляет, но пуля останавливается в каких-то сантиметрах от груди первого гостя и бессильно падает на пол.
— Дьявол! — кричит старик. Пистолет падает на пол.
— Всего лишь представитель цивилизации, гораздо более развитой чем ваша примитивная империя, — объясняет пришелец. Он поднимает руки. Ладони начинают тускло светиться. Граф хватает себя за шею, ему не хватает воздуха чтобы дышать. Кресло-каталка падает, переворачивается. Уже мёртвое тело графа Романовского лежит на полу.
— Сожгите здесь всё, — приказывает один пришелец другому. Звуки древней речи кажутся удивительно уместными здесь, в кабинете потомственного аристократа, где каждая вещь дышит древностью и имеет собственную историю.
— Опять не получилось добраться до государя местных, — замечает остроухий.
— Ничего, в Российской Империи ещё полно титулованных стариков лично знакомых с его Величеством и не все они полковники внутренней разведки в отставке. Первый блин комом. Нам просто не повезло.
— Хорошо если так.
Оба выходят, а через некоторое время старинная усадьба рода Романовских начинает гореть и горит до тех пор, пока на её месте не останется только пепел.
…
В другой стране. На другом континенте. В другой вероятностной линии не успевшего дойти до этапа формирования домена человечества — одетый в строгий костюм человек с помятым галстуком и вспотевшими подмышками пытался пробиться мимо телохранителей, но они его не пускали.