По всему Темнограду идут бои с прорвавшимися в город тварями. Остатки уцелевшей тяжёлой пехоты, вместе с выжившими стражниками, ополченцами и личными войсками аристократов пытаются перекрыть хотя бы главные улицы, зачищая их от тварей.
Появление Императора в рядах защитников города придаёт им сил и надежду. Иногда надежда даже важнее.
Твари отступают, но ненадолго. Среди них появляется тот самый древний высший демон, победивший небесного исполина. Его резерв истощён, он больше не может принимать огненную форму, превращаясь в огромную, созданную из огня фигуры. Рога обломаны. На морде видны глубокие шрамы и судя по тому, как медленно они заживают, у демона не осталось сил даже на регенерацию. Две из четырёх руки повреждены и не действуют. Одна так и вовсе отрублена в районе локтя, другая висит бесполезной верёвкой.
Но древний высший это всё равно древний высший. Ощутив появление командира, демоны активизируются. Они сбиваются в стаи и, повинуясь гонящей их вперёд воле, бросаются на выживших защитников города. Сражение идёт уже во внутреннем городе. За спиной стоит дворец-храм, не отдельное здание, а целый комплекс, город в городе, у входа в который они сражаются с демонами.
Силы обоих сторон на исходе. Высший демон сожрал столько кристаллов силы, что его начинает от них тошнить, но только благодаря заёмной, чужой жизненной силе, отобранной когда-то у пленников и рабов, он ещё может сражаться. У пехотинцев заканчиваются патроны. Да и сами пехотинцы заканчиваются тоже. Из шести сотен уцелело меньше пятидесяти человек. Магов нет вообще. Все что были - погибли или при отражении налёта драконов вчера или во время сегодняшнего штурма. Дружиники погибли все до единого. Пошатывающегося от усталости Императора окружили кровавники из числа аристократов и дворян. Они тоже воины, но до личной дружины им далеко. У них за спиной стоит много простых людей вооружённых чем попало, однако они толпа, а не войско.
Подняв к небу оскаленные пасти, завыли адские гончие. Рыцари ада начали бить мечами о щиты. Завыли разорители. Запищали импы и загомонили гарпии. На свободную полосу между остатками орды и готовыми стоять до последнего, но не сдаться, защитниками вышел древний высший. Из четырёх рук у него работают только две. В одной он держит пылающий огнём меч, в другой огненных хлыст.
Несмотря на ранения и упадок сил, древний высший намерен выполнить приказ командующего вторжением Крошвинила и сравнять этот город с лица земли. Не имея больше уверенности в победе всех против всех, он предлагает Императору людей драться один на один.
Император медлит.
-Жалкий трус! - ревёт демон и неожиданно выстреливает резко удлинившимся хлыстом перерубая разом пехотинца и кровавника-аристократа стоящих рядом с Императором.
-Я буду убивать твоих людей у тебя на глазах, -смеётся демон, но его смех обрывается, когда, отбросив остатки тлеющего плаща, Император идёт нему с обнажённым мечом. Он ничего не говорит, молча идёт.
Снова выстреливает огненный хлыст, на этот раз целя по императору, но сверкает клинок и перерубленный надвое хлыст падает на землю. Отрубленная часть быстро гаснет.
Демон и Император одновременно бросаются друг на встречу другу, их мечи скрещиваются и снова, и снова. Удар следует за ударом. Демон надеется на свою силу. Но и древнейший из кровавников ненамного слабее.
Увернувшись от очередного удара, пропустив его мимо себя, Император оказывается вплотную к демону. Тварь плюёт в лицо человеку концентрированной кислотой. Император успевает подставить свободную руку. Доспех не защищает от кислоты. Проникая под пластины доспеха, она плавит плоть, отделяя её от костей.
Свободной рукой Император вбивает меч прямо в голову твари. Сильный удар зачарованного клинка пробивает череп демона. Его из крупнокалиберного пулемёта в упор не факт, что пробьёшь, а меч императора режет костяную броню словно бумагу.
Сил на взрывную регенерацию у твари больше нет. Древний высший умирает будто обычное, состоящее только из плоти и крови, существо. Его огромная туша заваливается на Императора, но тот успевает отпрыгнуть. Левая рука Императора напоминает подтаявшее мороженное, вместо руки - дымящаяся зелёным дымком культя.
Императора шатает. Он едва стоит на ногах.
Ошеломлённая гибелью высшего демона орда замирает, потом твари яростно бросаются вперёд. Ближе всех к их рядам стоит Император. До того, как люди успевают отбить своего живого полубога, стоящий ближе всех рыцарь ада бьёт чёрным мечом Императора в живот. Тот не успевает защититься и оказывается нанизан на толстое лезвие как мышь на шампур.
Люди и демоны яростно сражаются, не прося и не давая пощады.
Когда пребыла посланная на защиту Темнограда танковая колонна, в городе уже стояла тишина. То, что могло сгореть уже догорело. Смертельно раненные -умерли. Те к то полегче - выжили. Уцелевшие горожане и немногие выжившие защитники города спали глубоким сном, отдыхая после страшной битвы.
Единственными очагами, где ощущалось какое-то движение были место падения дирижабля Киров, где земляне организовали что-то вроде временного госпиталя и принимали раненных. И ещё дворец-храм, где на внесённом в тронный зал ложе метался в бреду смертельно раненный Император.
Стража дворца, слуги - почти все они погибли. Но многие простые люди, несмотря на усталость, потери близких, собственные раны и всё прочее, приходили во дворец-храм, где жрец золотым ножом надрезал им запястье и тягучие, солёные капли падали в жадно приоткрытый рот лежавшего без сознания Императора. Жители тёмной империи прекрасно знали, как и чем можно излечить любого кровавника если в нём ещё теплится хотя бы тень жизни.
…
Поток выживших жителей Темнограда приходящих во дворец-храм, чтобы пожертвовать некоторую часть своей крови раненному императору затянулся до позднего вечера. Люди приходили не равномерно и от этой неравномерности в одно время выстраивались небольшие очереди, а в другое старший жрец, надрезавший запястья золотым ножом и сцеживающим кровь прихожан в золотую чашу, чтобы потом перелить из неё в рот императора скучал.
Вот и сейчас был такой момент.
Этот страшный день клонился к вечеру. Тени уже давно угнездились под высокими потолками и всё более вольготно себя там чувствовали. Скоро пора будет зажигать плотно вошедшие в обиход в последнее время керосиновые лампы, но пока достаточно и десятка свечей на столе. Медленно оплывает воск и трепещут язычки пламени. Младший жрец прокаливает над огнём золотое лезвие ритуального ножа. Чисто вымытая золотая чаша стоит на краю стола в ожидании появления нового прихожанина, желающего пожертвовать часть своей крови своему императору.