— Как я мог не так понять? Я все помню!
Она понизила голос:
— Помнишь то, что хочешь помнить. Видишь то, что хочешь видеть. Позволь мне сказать, что и у нас с отцом были свои разногласия. Не все так гладко.
— Какие разногласия?
Чарли подался вперед. Матери было около семидесяти, но она все еще красива: густые медные волосы, нежная кожа. Одежда дорогая и элегантная, и когда она входила в комнату, головы мужчин по-прежнему поворачивались к ней. Однажды она показала ему свое фото в девятнадцать лет, когда получила титул «Мисс Кони-Айленд». Потрясающе красивая молодая девушка в бикини в горошек, шелковая лента победительницы перекинута через плечо. Его отец, изучавший юриспруденцию в Колумбийском университете и приехавший на летние каникулы, влюбился с первого взгляда. Через две недели они поженились и жили в квартире на Аппер-Вест-Сайд, в доме со швейцаром. Любовь с первого взгляда оказалась крепкой.
— Мне не стоило ничего говорить, — отмахнулась мать. — И я больше не желаю это обсуждать. В жизни случается немало всякого, и люди остаются вместе, потому что любят друг друга, или думают о детях, или просто считают, что врозь будет еще хуже. — Она коснулась рукава Чарли. — Не стоит волноваться за родителей. С нами все прекрасно. Тема закрыта. Сейчас мы волнуемся за тебя. И за Сэма тоже.
На следующий день Чарли исподтишка следил за родителями. Он знал свою мать. Если она решила, что не станет распространяться о чем-то, можно положить рядом пачку динамита и даже ее поджечь, она будет молчать, упрямо сжав губы. Отец еще хуже. Такой спокойный и невозмутимый, с бесстрастным лицом. В детстве Чарли никогда не мог сказать, сердится на него отец или нет. Приходилось спрашивать прямо. Но даже сейчас он по пальцам мог пересчитать те истории, которые рассказывал ему отец. Короткие, но тем не менее удивительные, как мятные конфетки, которые он иногда вынимал из кармана. Маленькие сладкие кусочки, вкус которых долго держался во рту.
Однажды отец Чарли взял его с собой в суд. И тот был потрясен страстными выступлениями отца. Он размахивал руками, как пропеллер. Умолял присяжных не осуждать клиента.
— Он невиновен! — вопил отец. Чарли едва не лопался от любви, гордости и волнения. Но как только судебное заседание закончилось, отец превратился в обычного, ничем не примечательного человека, говорившего с Чарли так же невыразительно, как со своими домашними растениями.
Вечером они отправились на ужин в «Дербиз», маленький ресторанчик, где подавали пасту и куда можно было приходить с детьми. Сэм очень любил это местечко. Но Чарли никак не мог сосредоточиться. Родители сидели так близко, что их локти соприкасались. Он увидел, как отец поцеловал мать в щеку. Та, потянувшись за солонкой, мимоходом коснулась его плеча. Сэм попытался намотать на вилку свои фетуччини, но сдался и стал потихоньку откусывать с краешка.
Они уже ели ванильно-клубничный шербет, когда отец Чарли извинился и вышел в туалет. Чарли вспомнил, что последнее время с ним это часто бывало.
— Простата, — пояснила мать. — Бедняге приходится вставать по пять раз за ночь, чтобы облегчиться.
Глядя вслед отцу, Чарли подумал, что тот все еще красив. Густые волосы, мышцы не обвисли, и, конечно, остался стальной взгляд голубых глаз, от которого маленькому Чарли всегда становилось не по себе.
Но теперь он хотел поговорить с отцом, увериться, что между родителями все по-прежнему хорошо.
— Как ты? — спросила мать. — Выглядишь так, словно улетел на другую планету.
— Земля — папе! — фыркнул Сэм, сунув в рот ложку шербета.
— Должно быть, я что-то подхватил от отца, — бросил Чарли и, отложив салфетку, направился к туалету. Но отец оказался в вестибюле и, прислонившись к стене, с кем-то говорил по телефону. Бизнес. Отец до сих пор работал. И любил свое дело. Стоило упомянуть, что ему пора на покой, как с ним едва не случался апоплексический удар.
Что же, прекрасно… Но тут отец вздохнул.
— Дорогая! — услышал Чарли и замер, потому что в голосе отца звучала такая же страсть, как на том судебном заседании.
Чарли положил руку ему на плечо и почувствовал, как он напрягся.
— Мне пора, — сказал он и нажал кнопку. А когда повернулся к Чарли, лицо, как всегда, было невозмутимым.
— Кто это был? — спросил Чарли.
— Бизнес. Клиенты. Это никогда не кончается.
Отец сунул сотовый в карман.
— Сам знаешь, как это бывает, — пробормотал он, не глядя на Чарли.
— Называешь своих клиентов «дорогими»?
— Ты, должно быть, ослышался, — невозмутимо ответил отец. — Ничего подобного я не говорил. А теперь прости. Я должен вернуться к внуку, пока он не съел весь шербет.