Из-за зависти к Рыбаковой Катерина часто рассказывала всякие гадости о ней, придумывая сплетни. Но девушка боялась высказаться в лицо своей «подруге», ведь знала, что после этого она будет никем. Пойти против «королевы» — равняется к смерти. Естественно, темноволосая нашла крысу около себя, и как бы она не хотела сделать это по-тихому, почему-то об этом знал каждый ученик.
— Я ничего не делала, — крикнула Катя, но она лгала. Обладательница рыжих волос спрятала взгляд и надула губы. Яна никогда не думала, что эта девушка предаст ее, ведь когда Гуляева только пришла к ним, то темноволосая была первым человеком, поддержавшим ее. Она заткнула рты всем тем, кто намеревался издеваться над новенькой, и показала им их место.
Порой люди забывают добро…
— Ну же! Ударь ее… — этот шепот какой-то девушки будто нажал на кнопку внутри Яны. И она ударила по лицу Катерину. Несильно, но щека последней горела, а глаза наполнялись слезами. Зачем Рыбакова в тот момент перешла черту между человеком и жестокой тварью?
*
Максим сложил руку в кулак.
Замахнулся.
— Не стоит, — твердый голос отвлек толпу от представления. Все, словно очарованные, повернули голову на звук. В такое время лучше всего сидеть тише воды, ниже травы, но это правило создано явно не для Яны. Девушка сделала несколько шагов от Светланы и теперь стояла в центре внимания, за спиной Табакова. — Тебе самому не противно марать руки об него? — темноволосая девушка смотрела прямо на спину главаря элиты, а последний не спешил разворачиваться к ней лицом. Но вот лицо Волкова стоило увидеть: совершенно ничего не понимающая гримаса и перепуганные глаза. — Жалкий… Посмотри какой же он жалкий… Если ты ударишь его, ты будешь таким же, — она говорила очень внушающее. Многие ученики, которые раньше хотели жестокого представления, сейчас полностью поддерживали Рыбакову. Уметь внушать толпе школьников с совершенно разными вкусами и характерами — дело непростое. — Ты забыл, Максим, лежачих не бьют. Я же не ударила тебя примерно месяц назад… — тишина не давила, она создала именно такой момент, которого добивалась девушка. Неожиданность. Ведь именно сейчас Рыбакова напомнила ему о его поражении, о его неудаче. И да, она также была немного садистом. Толпа совершенно не знала, как реагировать на ее слова, девушка же разрушает авторитет их короля прямо у них на глазах.
— «Лежачих не бьют»?! Это же ты лежала подо мной на парте, — он выпрямился и развернулся к ней с самодовольной улыбкой. Странные звуки и перешептывания прошлись по холлу. Этот мудак думает создать плохую славу Яне. Он надеется, что эта девушка слишком слаба для него и еще долго не сможет отмыться от «грязного ярлыка», который на нее наклеят учащиеся. Рыбакова издала легкий смешок и посмотрела парню прямо в глаза. Она горит, пылает, и она уничтожит его.
— А ты до сих пор не можешь свыкнуться с мыслью, что тебе кто-то не дал, поэтому вспоминаешь это? — бой. Приятное чувство победителя разливается по телу Яны, создавая ей невероятное блаженство. Мышцы словно терпнут, а разум испытывает самый настоящий оргазм от собственных слов. Она не растерялась, ведь она даже не похожа на одну из его кукол, которые ложатся под него добровольно и слова сказать не могут. Эта девушка не надеется на то, что он ее любит, она надеется только на себя. — Прекрати этот цирк и займись чем-то интересным, — это последнее, что она сказала перед тем, как выйти из толпы.
Больше ей нечего здесь делать.
*
Белый кафельный пол, который раньше ей казался до ужаса омерзительным, сейчас давал ей возможность прийти в себя. Воспоминания, словно нож, прошлись по ее израненной душе. Она помнила, как тогда впервые подчинилась толпе и сделала самую большую ошибку — стала монстром. С того времени ее преследовало правило: никогда не слушать прохожих людей. Их мысли — пусты, их развлечения — жестоки, их чувства — наигранные. Она не должна быть игрушкой в чужих руках, ведь она умеет чувствовать.
В туалете всегда было холодно: уборщицы часто забывали закрыть окно. Но от этого воздуха всегда ставало лучше. Не душило где-то внутри, заставляя сжаться в комочек и рыдать, громко воя. Все говорили ей, что нужно забыть прошлое отпустить, иначе — будущего не будет, но это тяжело. Твои воспоминания — это часть тебя, которая дает тебе возможность не повторять ошибок.
Но что делать, если эта часть убивает тебя изнутри?
Влюбится. Забыть. Умереть.
Какой из вариантов лучше?
Яна подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Слишком бледная, слишком худая, слишком измучена. И просто слишком… Усталые зеленые глаза сейчас не светились азартом, так ярко. Они погасли за секунду, словно старые уличные фонари. Даже улыбка, которую попыталась изобразить Рыбакова, казалась кривой и наигранной. В ней не было эмоций, даже типичной для ненастоящих улыбок боли и грусти. Опустошенная девочка — и такая же улыбка.
— Не прячься за дверью, — но все-таки губы темноволосой скривились в беззлобной легкой усмешке от поступка парня. — Прекрати вести себя, как ребенок, — более настойчивая просьба сработала, и в помещение вошел Волков. С разбитым носом, из которого сочилась кровь на рубашку и пол. Почему он еще не у медсестры? Юноша стал около умывальника и начал осторожно смывать кровь. — Ты немного туалетом ошибся: это помещение для девочек, — ненавязчивый тон, местами мягкий, удивил не на шутку Тимура. Он даже резко поднял голову и на несколько сантиметров отошел от девушки. Яна же продолжала наблюдать за ним, наклонив голову немного вправо.
— Зачем? — на этот вопрос отвечать Рыбакова не спешила. Она всего лишь отвернулась немного от него, переводя взгляд на окно, за которым падал снег. Он — не тот человек, ему не стоит знать правду о ее прошлом. Яна была не самым лучшим человеком раньше, да и сейчас к идеалу ей далеко, но она пытается что-то сделать. Когда задают такие вопросы, лучше всего прикинутся дурочкой, но от этого вопрос не исчезнет. — В твоих планах было разрушить меня. Зачем же ты пожалела? — Тимур подошел к девушке немного ближе и почувствовал легкий аромат ее духов. Раньше он чувствовал только опасность и неприязнь.
— Я… Я не знаю, — наглая ложь прозвучала с ее губ настолько правдиво, что у юноши не возникло даже сомнений, хоть ее голос и дрогнул. Она лгала так профессионально, что даже самые лучшие психологи ничего не понимали. Никто не видел в ее словах ложь. Может, потому что все это время она говорила правду? Тимур молчал и внимательно смотрел на нее: такого ответа ему не достаточно. — Ты всегда был трусом в моих глазах, — она скептически прошлась по нему взглядом, даже не пытаясь увидеть кого-то другого. — Маленький мальчишка с проблемным подростковым характером, который подлизывается к авторитетным людям. Ты все время пытался быть похожим на Табакова, забывая, что ты — мелочь, — легкая улыбка засветилась на губах Яны. Наверное, впервые за эти минуты она была искренней и светлой.
— Зато честно, — пожал плечами Волков и немного отошел от девушки. Он и сам не заметил, как быстро все изменилось: теперь он не язвит за правду. Этот юноша немного сломлен, немного устал, но жив. И чист. На нем нет больше этого клейма. Этого человека больше не запугать. Да и у самого Тимура в груди стало очень легко. Будто что-то теплое и нежное разлилось там, заглаживая все раны и царапины. Его уже не заботил сломанный нос, который он даже не пытался уже умыть. Ему просто хотелось поговорить.
— И даже такая гниль, которой ты был, заслуживает второго шанса, ведь пока еще не поздно все исправить. Просто не бойся жить, — это был дельный совет. Еще с детства Волкову твердили родители, что в любом случае ты будешь ранен. Не стоит влюбляться, не стоит кушать много сладкого, стоит лишь искать человека, который защитит тебя. Он и искал, пытаясь любым образом втереться в доверие. И все его усилия уничтожила всего лишь одна ошибка. И только теперь Тимур понял, что не стоит бояться жить с оплошностями и стыдится их. Рыбакова помнила, как любым образом после того случая с Катериной пыталась скрыть свои ошибки и проблемы от окружающих. Тогда она хотела быть идеальной королевой своей школы.