В этой игре они были не противниками, а напарниками.
Поэтому победили.
*
Standing in the flames
It’s a beautiful kind of pain
Setting fire to yesterday
Find the light, find the light, find the light.
Прохладно на улице.
Но не в душе.
Легкий, но холодный ветер нежно скользит по коже, лаская ее, развевает волосы. Мечтательная улыбка и теплый взгляд зеленых глаз только украшает красивое лицо девушки. Кутаясь в теплый шарф, она греет руки о пластиковый стаканчик с кофе и смотрит на собственное отражение в жидкости.
Черная. Как душа множества людей.
Вечер уже давно опустился на Москву, зажигая ночные фонари и неоновые вывески магазинов. У каждой свой цвет, форма, местонахождение. Абсолютно разные. Как люди. Эта игра цветов привлекала, завораживала и в тоже время пугала. Так ярко. Так необычно.
— Здравствуйте, девушка! Можно вас изнасиловать? — знакомый голос прозвучал где-то над ухом, обдавая его горячим дыханием, заставляя мурашки бегать по телу. Такой интимный шепот вызывал желание где-то внутри, немного ниже живота. Чувственный, страстный голос с хрипотцой и нотками секса. Яне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто стоит за ее спиной. Высокий. Красивый. Невероятно сексуальный.
— Изнасиловать — нет, а проводить — можно, — ехидная улыбка заиграла на красивых губах, которые не раз так желал Мечников. Этот парень по чистой случайности оказался рядом, ведь несколько минут назад у него закончилось занятие по фехтованию. Артем уже давно занимался этим, и ему это даже нравилось. Рыбакова скосила немного взгляд на юношу, который уже поравнялся и шел с ней в ногу. Расслабленный, от чего немного сгорбленный в вязаном черном шарфе и темно-синем плаще. До безумия красивый, но явно не ее. Да она бы и не хотела терять такого друга, как Мечников. — Что случилось? — ее голос, словно лезвие, разрезал ту тишину, что стояла между ними. Она не нагнетала обстановку, ведь давала возможность обдумать каждому свое, не менее важное, чем разговор. Эта тишина хранила некую интимность и загадочность.
— Да ничего, — парень хотел придать своему голосу беззаботности и даже улыбнуться, но получилось как-то криво и неуверенно. В голосе так и скользили нотки горечи и чего-то еще. Естественно, Рыбакова это понимала, поэтому проницательно прищурилась. Его ложь она умела прекрасно чувствовать. Но понимала, что есть вещи уж очень личные и туда ей лезть не стоит, поэтому, пожав плечами, девушка окунулась в собственные мысли. — Знаешь, ты мне нравишься, — твердый, уверенный голос вывел ее из мыслей, и она мило улыбнулась. Мечников не помнил тот момент, когда эта сумасшедшая стала частью его маленького мирка. Он только помнил, что всегда чувствовал минимальную симпатию к ней. А осознал, что это не просто симпатия, только недавно, правда, к этому ему пришлось идти очень долго и мучительно. Осознавать свои чувства и понимать, что теперь ты зависишь от этого человека, и правда больно.
— Ты мне тоже, — беззаботная и по-детски невинная улыбка заставила его искренне улыбнутбся и даже немного прищуриться. Он видел в ней того маленького ребенка, нуждающегося в защите и продолжающего где-то глубоко внутри верить в принцесс и единорогов. Стойкая и сильная, острая на язык снаружи — и маленькая, ранимая внутри. Будто две разные личности переплелись в ней. Артем не знал точно о том, как погиб ее отец и что вообще происходит у нее, но знал: что бы ни случилось, он обязательно защитит ее, даже если придется рвать глотку Табакову.
А также эти слова не были ложью.
Это были идентичные слова.
Вот только смысл, к сожалению, совершенно разный.
Не пытайся, друг мой дорогой,
туши пожар, не подкидывай дров.
Забудь меня, слышишь?
Ведь только тогда ты нормально задышишь.
Не нужно, друг мой любимый,
Ведь заболеешь болезнью неизлечимой.
Пусть в сердце горит та искра,
Но только не для меня.
Не пытайся, друг мой дорогой,
туши пожар, не подкидывай дров.
— Рыбакова?! — раздался громкий, прокуренный голос где-то сбоку. — Это ты?! — он разбил всю магию момента и заставил двух молодых людей обернуться на звук. Высокий, немножко полный или слишком накаченный парень с сигаретой в руках стоял и внимательно смотрел на Яну. Короткие черные волосы торчали в разные стороны, а болотно-зеленые глаза ехидно и беспардонно разглядывали тело девушки и такие знакомые грубые черты лица. — Ну конечно, что ты, — эти глаза, ядовитая улыбка и голос заставили тело девушки биться в судороге и тяжело глотать воздух. Внутри будто прошлись раскаленным железом и распалили те воспоминания, которые Яна так хотела забыть.
— Ярослав? — немного судорожный выдох вырвался с губ Рыбаковой. Она пыталась все это забыть, стереть, убрать. У нее почти это получилось. Так почему он сейчас снова врывается в ее маленький мирок и рушит все там? Все то, что она так долго строила, не щадя себя. — Что ты здесь делаешь? — уже более твердые нотки проскользнули в ее голосе, а в глазах виден металл. Холодный, твердый, безумно стойкий, как и она. Ярослав Галинский — бывший одноклассник и очень хороший друг Яны. С ним она и курила, и пила, и делилась мыслями. Но это было раньше. Сейчас все совершенно не так.
— Теперь узнаю старую Яну. Холод и лед в глазах, лезвие в голосе. Я пришел за тобой, ведь это ты говорила: «Своих не бросаем…», а в итоге — бросила. Всех нас бросила… — «я пришел за тобой» — эти слова вызвали мурашки по спине темноволосой. Она же так долго бежала. Падала, вставала и снова бежала, уничтожая все свои прошлые принципы и правила, разбивая свои старые мечты и желания. Эта девушка столько времени менялась, чтобы снова стать такой?
Удары. Пули. Ножи.
Раны. Порезы. Синяки.
Нет, ты не тело лечи,
ему не нужна твоя забота.
Ты душу восстанови,
вытащи ее из болота.
Сейчас ей безумно больно. Еще немного, и у нее начнется самая настоящая истерика. Ведь этот узел между ребер слишком туго завязался, собирая все те ужасные эмоции. Губы немного дрожали, а глаза закрывались.
Почему воспоминания не всегда так прекрасны?
Потому что это жизнь…
Касание. Нежное. Осторожное. Именно оно выводит ее из того лабиринта, где она заблудилась, как только услышала этот голос. Сильная мужская ладонь стиснула ее, маленькую и хрупкую. Немного холодная, но такая нужная. Тема, совершенно этого не осознавая, прекратил молчаливую истерику девушки и дал ей силы.
— Да уж, — тяжело выдохнула Яна и горько улыбнулась. Это касание давало ей силы говорить и бороться дальше, — немало утекло с тех пор времени, — она несмело улыбнулась уголком губ, замечая взгляд Ярослава. Он внимательно смотрел на Артема, и темноволосая видела эту холодную ярость в глазах парня. Рыбакова прекрасно знала, что она нравилась бывшему однокласснику.
— Тебе теперь такие по вкусу? Красивые, но жутко избалованные мальчики? — гадкая ухмылка совершенно не украшала его лицо. Она только портила впечатление о нем и заставляла брезгливо морщиться. Раньше Галинский был самым родным человеком для нее. Она доверяла ему, как себе. Как быстро все изменилось. — Раньше я тебя уважал, хотя бы за то, что ты не давала всем подряд, а теперь мне противно… — прошипел Ярослав, прищуривая глаза. Он не был похож на змею. Даже на ящерку не похож.
— Уважал? — и снова эта горькая улыбка с ноткой отвращения. О чем это он? Это же Галинский распространял эти мерзкие слухи, что они уже давно спят. Это же он шептал гадости о ней за ее же спиной, а в лицо только мило улыбался. Это же Ярослав пускал ей в глаза дым, созданный из пустой лести, пока творил ужасные дела. — Нет, ты был влюблен в меня, — жестокий голос и безумная желчь в словах заставили парня немного прогнуться, сгорбившись. Удивленный взгляд этих прогнивших глаз — она даже почувствовала, как дрогнула рука Мечникова, но не отпустила. Похоже, он был также удивлен. — И ты не был, ты — есть и сейчас. А теперь тебя безумно бесит, как кто-то держит меня за руку, ведь тебе я такого не позволяла, — она едко улыбнулась, и кто-то будто выбил воздух из легких Галинского. Таким уязвленным она не видела его никогда, и ей, ко всем чертям, хотелось растоптать его, вытрясти всю грязь из его души. — Знаешь, почему? — она склонила немного голову вправо и сильнее прищурилась. Пусть знает правду. Он заслужил ее. — Потому что я не хотела марать руки, — и легкий смешок вырывается из ее груди. Она унизила его, посмеялась над его чувствами. Яна сделала то, что делала раньше очень легко — ломала людей. Ломала, словно горящие спички, даже не обжигаясь. Ей так нравилось это тогда.