— Ты ведь не хочешь, чтобы твой папочка на небе расстроился за свою непутевую дочурку? Он же так тебя любил, — такая гадкая улыбка, и в его глазах она увидела демона. Яна просто не ожидала, что он затронет смерть. Над таким насмехаться ненормально, — так любил, что сдох…- что? Сдох. Сдох. Сдох. Как так можно? Его слова не лезвие. Его слова — топор. Они просто убили её, разрезав пополам. Теперь и она мертва для него. Яна стиснула кулаки, опуская голову. Она сейчас не заплачет, она сейчас разнесет этот чертов кабинет и расцарапает лицо этому мудаку. В ней бурлит вулкан, и скоро он взорвется.
— Сдохнуть может только животное, — Рыбакова подняла свое лицо, и в её глазах он увидел Ад. Свой личный Ад. Такого взгляда не было ни у одной его девушки, ему показалось, что такой взгляд был у её матери. Ведь домашняя прислуга рассказала Максиму, что его мать ненавидела его отца. Её пухлые губы сложились в презрительную улыбку. Сложилось впечатление, что она убьет юношу только своим взглядом, — а также сдохнуть можешь ты, Табаков, а люди умирают. И вообще, знаешь что? — сейчас она скажет ему то, что хотела сказать уже давно. Она уже расслабила руки и ее лицо выглядело более безопасней чем несколько секунд назад, правда, девушка прикусила губу. — Иди ты нах… — она ожидала удара по лицу, громких криков, скандалов, унижений. Яна храбро смотрела в глаза Максима.
Она была готова ко всему, кроме…поцелуя. В губы.
Темноволосая не могла выбраться. Он сильно стиснул её в объятиях и целовал. Так жарко. Так хорошо. Так сочно. Девушка плотно сжала губы, не пропуская язык парня, но он больно укусил ее за губу, поэтому она разомкнула их, как лепестки розы от солнечных лучей. Когда их языки столкнулись, обоих пробил ток. Он бежал по венам, прожигая изнутри. И тогда началось… Это был не поцелуй, это была битва.
Яна стиснула в руках рубашку парня, сминая её на плече. Он стиснул ее посильней, как будто пытаясь почувствовать темноволосую изнутри. Это было безумие. Они не хотели возвращаться в реальность, чтобы увидеть, с кем они целуются. В поцелуе чувствовался привкус крови Яны, но его не останавливало. Максим терзал ее губы, прожигая. Страсть, жажда, похоть.
Секунда, и они смотрят друг на друга, пытаясь понять происходящее и отдышаться. Хватка парня слабеет. Черт возьми, что они делают? Как это прекратить?
Никак…
А потом резко Рыбакова вырывается и, взяв наспех сумку, выбегает из класса. Она очнулась первой. Она смогла сдержаться. Её щеки пылают, а глаза ещё затуманены. Девушка бежит по лесенке, перескакивая ступеньки. Ещё чуть-чуть и она выбежит из этого помещения. Она спасётся.
И вот массивные двери, которые ограждают её от улицы. Яна выбегает из помещения и тяжело выдыхает, прикладывая холодные ладони к лицу.
— Боже мой, что я наделала? — шепчет девушка и прикрывает глаза. Этот вопрос она себе теперь довольно часто задает.
*
В последнее время Татьяна много работала и часто приходила поздно домой. На самом деле мама Яны работала шеф-поваром в ресторане «Мотелье»**. Довольно известный ресторан, не только в узких кругах, с красивым дизайном и действительно качественным обслуживанием. Татьяна ещё с детства мечтала стать поваром, она готовила вкусные блюда, не только из песка. Рано начала читать и учить рецепты в надежде, что однажды спечет безумно большой торт с шоколадной глазурью. Женщина любила свою работу и пыталась выполнять её в совершенстве, без всяких косяков и недостатков. Начальство очень часто хвалило Таню за ее мастерство и желание работать.
Яна же кинула кожаную сумку на пол, из которой вылетело несколько тетрадей. Она сняла каблуки и тяжело выдохнула. Девушка одевалась удобно, но каблуки были исключением. Она носила их, хотя считала их совершенно некомфортной обувью, но стильной и женственной. Темноволосая собрала волосы в конский хвост с помощью резинки, находящейся на ее запястье. Она всегда носила резинки и заколки с собой, ведь иногда волосы выводили её из состояния равновесия. Наверное, поэтому, она в двенадцать лет отрезала их себе так, что они даже не доставали ее плеча. Со временем, они немного отросли. Совсем чуть-чуть.
— Привет, Янка, — с комнаты вышел Денис с такой привычной улыбкой: мальчишеской, беззаботной, немного задорной и заботливой. Малец совсем не изменился с той потасовки. Он все так же силен и морально, и физически. И это то, чему Яне стоило бы поучиться у своего младшего брата. Он не забивал себе мозги злостью и местью, не анализировал поступки и слова противников. Он просто продолжал жить и радоваться. Девушка же этого не умела или… не могла?
— Привет, Денис, — темноволосая обняла брата, который в росте ей совсем не уступал, он даже был немного выше ее, а она даже не заметила этого. Для неё её брат так и остался маленьким мальчишкой, за которым глаз да глаз нужен. Янка потрепала волосы мальчика и улыбнулась. — Мамы нет?
— Нет. Робота отнимает все её силы. Она говорила, что приедет Елизавета Андреевна, — Денис немного задумался, говоря это на автомате.
— Когда? — вопрос девушка даже немного истерически воскликнула, резко поворачиваясь к брату. Яна ненавидит эту женщину всем сердцем, она зло и бес. Старая и до боли противная.
— Завтра, вроде. Утром, — он почесал затылок мальчик, смотря на сестру, улыбаясь. Он тоже не очень и любил Елизавету Андреевну — бабушку Яны и Дениса по маминой линии. Эта женщина раньше работала актрисой и снималась в разных фильмах. С каждой сценой, в которой она снималась, поднималась ее самооценка. А теперь, она женщина бальзаковского возраста с большим стажем работы и высокомерная дрянь.
— Черт, — ругнулась девушка, а мальчик нахмурился. Он безумно не любил, когда она ругается, и всегда хмурился. — Ой, прости, — осеклась темноволосая и прошла в свою комнату.
Аппетит полностью исчез через плохую новость о приезде родственницы, поэтому в кухню Рыбакова не пошла. Она решила, что сейчас ей нужно порисовать, расслабиться и, возможно, что-то почитать. А также пора использовать запасы, которые девушка хранила на «черный день». У нее был тайничок, в котором находились разные сладости: шоколадные батончики, жвачки…
Вдруг телефон Яны начал звонить. Из динамика играла ритмичная музыка с красивым голосом вокалиста и басами. Владелица телефона мигом очутилась около него и внимательно посмотрела на экран. Там высветлилось короткое «Света» и появилась фотография девушки. Темноволосая даже не удалила номер подруги после той ссоры. Иногда ей хотелось сорваться и позвонить Макаровой и сказать все, что накипело. Рассказать, как ей надоела эта серая жизнь, эти уроки, эта фальшивая, на то время, семья. Но она сильная девочка…
Она справилась.
— Алее, — протянула Светлана в телефон и Яна улыбнулась, слыша уже родной голос. Поддержка — не плохо, но сейчас она уже научилась со всем справляться сама.
— Привет, — энергично ответила Рыбакова, заваливаясь на кровать. Ее волосы разметались по подушке даже в хвосте, а глаза она немного прикрыла, расслабляясь.
— Как насчет того, что бы встретиться?
— Что-то случилось? — Яна резко открыла глаза и приняла сидячие положение. В глазах немного потемнело от резкого подъема, но девушка не обратила на это внимание. Ее голос выражал полную серьезность, а волосы не больно ударили по щекам.
— Нет. Я хочу встреться и понять, что ты задумала… Ты можешь? — твердые и уверенные слова, которые значили только одно: Света будет с ней, что бы не случилось и что бы она не задумала.
— Да, завтра, в моем любимом кафе, после обеда. Нужно еще Давида Хвостова позвать, — проговорила Рыбакова, снова откидываясь на мягкую постель, которая приятно холодила кожу, увеличивая благоразумие и складывая мысли в одну цепочку. Она снова прикрыла глаза.
— Гения-хакера, безумного интроверта и тихоню? — Светлана попыталась уточнить в своей манере, называя все прозвища Давида.
— Да-да, нам нужен именно он, — ухмыльнулась Яна, и она знала, что даже не видя ее, Макарова почувствовала этот оскал.
— Я напишу ему на почту. Не спрашивай: откуда я ее знаю…- легко прощебетала Светлана, а в конечном предложении темноволосая услышала ехидство. Его блондинка набралась именно у нее. Ведь сатира, ирония, сарказм — конек Рыбаковой.