Однако к этому времени в Киевском укрепленном районе были дополнительно сооружены две полосы обороны, о которые разбились неоднократные атаки врага.
1 августа крупные части противника решили прорвать линию обороны Белгородка — Ходосивка. И эта атака была отбита.
3 августа противник после артиллерийской и авиационной подготовки перешел в наступление вдоль шоссе Вита-Почтовая — Киев. Воины наших 147-й и 175-й стрелковых дивизий дрались до последней возможности, предпочитая отступлению смерть. И все же противнику удалось выйти на рубеж Юровка — Гатное — Хотив — Лесники, прорвать нашу оборону на стыке двух дивизий.
Командующий Юго-Западным фронтом срочно перебросил сюда 3-й воздушно-десантный корпус. 6 августа бои в южной части укрепленного района приняли особенно ожесточенный характер, и населенные пункты Гатное, Хотив, Лесники по несколько раз переходили из рук в руки.
На следующий день, 7 августа, на участке Хотив — Гатное противник ввел в бой свежую 299-ю пехотную дивизию с задачей прорваться в район клуб им. Фрунзе — Голосеево. Было понятно, что противник надеялся выйти кратчайшим путем к днепровским мостам. Однако здесь в контратаку против гитлеровцев перешли наша 206-я стрелковая дивизия и 6-я воздушно-десантная бригада. После ожесточенного боя им удалось не только остановить врага, но и потеснить его на юг.
Для воинов нашей 5-й воздушно-десантной бригады эти маневры, сражения и боевые эпизоды были краткой предысторией тех событий, участницей которых она становилась на Киевском оборонительном рубеже. Здесь ей предстояли суровые испытания.
В полдень 9 августа на мой наблюдательный пункт прибыл исполняющий обязанности командира корпуса подполковник А. Ф. Коссенюк. Не так давно я виделся с ним во время учений в районе Джанкоя. Но тогда он выглядел озабоченным и усталым, а теперь передо мной стоял подтянутый, деловитый командир. От него веяло здоровьем и энергией. Я подумал: как все же по-разному знакомые мне офицеры вступили в войну — одни заметно растерялись, другие замкнулись, ушли в себя, третьи загорелись отвагой и произносили страстные речи, а этот, уравновешенный и деловитый, был похож на опытного мастерового, который получил важное задание, осмотрелся, примерился и уже был уверен, что выполнит его.
Он крепко пожал, мне руку, вынул изо рта задымлённую трубку и, улыбаясь глазами, спросил:
— Ну, как живем-можем, Александр Ильич?
— Пока нормально. Понемногу пощипываем берлинских индюков…
Он тряхнул головой.
— Видел. Значит, первым испытанием десантников доволен?
Я сказал откровенно, что в первом бою, в сложных условиях, в лесу да еще ночью они проявили высокий порыв и смелость.
Широко и резко шагая, Коссенюк прошелся по узенькой площадке из конца в конец, остановился, раскурил трубку.
— Да, славные ребята. О них уже дошли слухи до штаба фронта. Член Военного совета дивизионный комиссар Рыков приказал передать вам, чтобы вы, Александр Ильич, и комиссар бригады Чернышев всех, кто отличился в этих боях, представили к правительственным наградам.
Он мягко прикоснулся к моей руке; глаза его смотрели молодо и мечтательно.
— Только подумать, Саша… такой организованный противник, — обстрелян, обучен, до зубов вооружен, уже изготовился ринуться на штурм города, — и вдруг на четыре, на пять километров отброшен от Киева, вынужден зарываться в землю! Говоря просто, Саша, гитлеровцы тут впервые ощутительно получили по зубам. Уже снята артиллерийская блокада города… А теперь наша задача — отбросить 29-й армейский корпус противника за Киевский укрепленный район.
Я сказал, что эта задача ясна и, судя по первым боям, выполнима, однако бригада нуждается в пополнении офицерским составом. Коссенюк насторожился:
— Что? Велики потери?..
— Пожалуй, втрое меньше, чем у противника, но могли бы быть еще меньшими. Офицеры — народ молодой, горячий, и боевого опыта — считанные часы. Вместо того, чтобы управлять подразделениями, сами рвутся вперед… Командир и комиссар первого батальона ранены, а комиссар второго батальона — Попов — убит. Кроме того, выбыли из строя три командира рот и пять командиров взводов.
Он задумался на минуту, снова прошел по площадке, покачивая могучими плечами, попыхивая трубкой.