— Что ж. Это — война… Пленные немцы говорят, что они потеряли здесь не менее батальона. Офицеров и пополнение рядового состава пришлем. А теперь — желаю успеха. Мне еще нужно побывать в других соединениях. При первой возможности прикачу к вам…
У него была привычка смотреть прямо в глаза собеседнику, и взгляд его, с отблеском улыбки, был внимателен и добр.
Я ждал его в расположении бригады через два-три дня, через неделю. Он не приехал. Он героически погиб в бою на западной окраине Киева.
Обозленное неудачами под Киевом, гитлеровское командование пригрозило своим солдатам и офицерам, что каждый из них, кто посмеет отступать, будет расстрелян. Об этом мы узнали от немца, захваченного в плен.
В ночь с 11 на 12 августа капитану Алексею Питерских, с которым в разведку ходил и наш кандидат наук Митрофан Пасечник, удалось захватить «языка».
Этот эпизод достоин того, чтобы о нем рассказать подробней. Капитан Питерских был человеком отчаянной отваги. Активный и деятельный по натуре, Питерских ценил задания по степени опасности, сопутствующей выполнению: чем серьезней опасность, тем решительнее брался за дело капитан..
Готовясь к операции, он тщательно подбирал товарищей, и, я думаю, выбор его на этот раз не случайно пал на нашего переводчика — Митрофана Пасечника. Пасечник отлично знал Киев и его окрестности, владел немецким языком и за короткое время успел доказать, что не теряется в сложных обстоятельствах.
Ночью они подползли прямо к окопам немцев и вырвали «языка», что называется, из боевых порядков противника. Случай был редкостный, и о нем долго потом говорили в бригаде, — действительно, отчаянная отвага способна творить чудеса!
Перепуганный до смерти пленный оказался весьма осведомленным: он рассказал, что гитлеровское командование решило 13 августа под прикрытием огня и авиации двинуться одновременно вдоль двух дорог на Киев. Главный удар враг намеревался нанести в направлении Хотив — Киев.
Здесь мы подготовили гитлеровцам достойную встречу.
Командир дивизии полковник Савва Потехин знал, что 13 утром противник перейдет в полосе нашей бригады в наступление, поэтому он приказал нам временно перейти к обороне, хорошо зарыться в землю, организовать систему огня всех видов оружия. Для прочной противотанковой обороны он обещал прислать нам к вечеру взвод 45-миллиметровых пушек.
Получив еще ряд указаний, я принял решение построить боевой порядок бригады в два эшелона, с выделением сильного резерва. На дорожном направлении Пирогово — Киев оставался первый батальон капитана Симкина. Этот батальон уже имел опыт почти непрерывного четырехдневного боя. Его мы усиливали двумя 76-миллиметровыми орудиями.
На выгодном рубеже главного дорожного направления Хотив — Киев оборону должна была занять бригадная школа курсантов, усиленная батареей 45-миллиметровых орудий.
Записывая мои распоряжения и поглядывая на карту, начальник штаба Борисов спросил:
— Как быть со вторым батальоном? Ясно, что еще до наступления противник ударит по этому участку.
— Хитрить так хитрить, Владимир Александрович! Мы снимем и уведем батальон. Пускай немцы впустую тратят снаряды.
Он не понял.
— Оставить рубеж?
— Да, 13 августа ночью вывести, с соблюдением тишины, батальон в мой резерв. На старом месте оставить незначительную группу бойцов. Пусть не маскируются: противник должен думать, что мы занимаем оборону. А утром 13 августа, с началом артиллерийской подготовки немцев, эти бойцы должны покинуть окопы, уйти в тыл и присоединиться к батальону.
Борисов засмеялся:
— Ловко! Значит, немцы будут молотить пустое место?.. Хорошо.
Наш третий батальон мы перевели ночью на выгодный рубеж, уступом справа за бригадной школой. Таким образом, оборона выглядела довольно глубокой и сильной, и оставалось лишь укрепить ее в инженерном отношении, правильно организовать систему огня. Все это нужно было сделать ночью, незаметно для противника.
Готовилось большое сражение, а в такие часы забываешь об усталости, даже об ужине и сне.
Четвертый батальон капитана Зайцева я берег для ввода в бой. Своего начштаба и неустанного Борисова послал в помощь начальнику школы Михайлову. Используя естественные заграждения, они укрепили на этом участке оборону. В течение ночи курсанты надежно зарылись в землю, и к утру на пути противника выросла серьезная преграда.
Начальника разведки Алексея Питерских я не видел с вечера и уже тревожился о нем. Этот смелый, находчивый, никогда не унывающий офицер добывал для штаба бригады исключительно ценные сведения. Он ходил в разведку то с младшим политруком Ржечуком, то с переводчиком Пасечником, то с двумя-тремя отобранными им бойцами, пробирался в боевые порядки гитлеровцев, приводил «языка».