Пальцы начинают барабанить по клавиатуре. Ищу статьи о демонах и вампирах, читаю много бредовой информации. Мифологический персонаж или вампир. Имеет много разных названий в зависимости от культуры. В славянской мифологии вампиров называли упырями или вурдалаками. Заложный покойник, встающий по ночам из могилы. Нападает на людей и скот. Румынская и молдавская мифология окрестила этих существ стригоями. Считалось, что в стригоя превращались пов*шенные люди или заложные. Убур в вайнахской мифологии и ветал в индийской. Есть ещё множество разных трактовок.
Во всех источниках и культурах вампир предаёт кровопийцей, опасным для человека злым хищником. Люди давно интересовались смертью и в то время сами представляли, что происходит с душой человека после смерти. Упыри причислялись к мертвецам, которые не могли обрести покой после кончины. Есть много разных причин: само*****тво, гибель по вине другого человека, неправильно проведённый погребальный обряд.
После тщательного изучения славянского вампиризма Ян Л. Петровски (профессор славянских языков и литературы) пришёл к выводу, что это явление зародилось на Балканах. Примерно с IX века упоминания о вампирах возникли в результате противостояния между дохристианским язычеством и христианством. Свой вклад в формирование сказаний о вампирах внесли и дуалистическая религия вместе с богомильством. Их корни уходят прямиком в Иран. А возникли в Македонии ещё в Х веке. В итоге феномен вампиризма сохранился лишь в виде элементов популярной демонологии.
Демонология? Мне становится любопытно, как много людей всецело посвящают жизнь изучению демонологии. Является ли это основной их профессией, кто за это платит. Даже не ленюсь проверить информацию. Термин используется по аналогии с современными научными направлениями как в оккультизме, так и в научно-исторических работах. Например, к известным демонологам относятся знаменитые Эд и Лоррейн Уоррен. Супруги ввели моду на паранормальное ещё в ХХ веке. Их история легла в основу многих фильмов ужасов.
Демонология составляет списки, в которых классифицирует злых демонов, устанавливает иерархию и происхождение. Если смотреть на проблему с научной точки зрения, в этом есть определённый смысл. Всё равно как если изучать триасовый период и динозавров, которых мы никогда не видели и вряд ли увидим. Но это часть культуры, ушедшей эпохи. Увлекательно восстанавливать по кусочкам картинки прошлого, проводить исследования, узнавать что-то новое. Но не использовать как возможность заработать на доверчивых людях.
Я опускаю крышку ноутбука, так и не обнаружив ответы. Да и что я хотела найти? Меня одолевает тревога. В конце концов, срываюсь с места, переодеваю тренировки на джинсы, небрежно приглаживаю волосы. Накидываю верхнюю одежду и покидаю дом до того, как просыпаются родители. Лишь Леди проводит меня печальным взглядом. Помешкавшись, ненадолго вывожу её справить дела. А потом выбегаю на дорогу.
Плетусь по обочине в распахнутом пальто, пока промозглый ветер продувает меня насквозь. Сегодня я без машины, и плевать, если кто-то попытается опять переехать. Кажется, я уже достигла своего пика: мне нужны ответы. Прикуриваю прямо на ходу, щёлкнув зажигалкой. Трясу пачкой, в которой барахтаются две последние сигареты. Подумав, захожу в первый попавшийся магазин. Ещё успею бросить. Сейчас необходимо хоть что-то, способное удержать меня в рамках реальности.
Я иду через весь город в ранних утренних красках, если так можно описать мутноватую серость однородного неба. Вместе с дыханием вырывается горячий пар, который быстро остывает в холодном воздухе. Я потеряна, одинока и очень устала. Покорно вверяю себя врагам: делайте что хотите, нападайте или сбивайте! Возможно, вашим тайнам действительно не стоит всплывать наружу! Но если вы меня не остановите, сегодня я обязательно докопаюсь! Именно этим я сейчас занимаюсь. Тем, что нужно было сделать с самого начала.
Мне требуется целых пол часа, чтобы преодолеть расстояние от дома родителей до улицы, где жил когда-то Герман. Когда-то… Прошло чуть больше недели, но я отчего-то ощущаю на плечах минувшие годы и даже столетия. Так давно, так грустно.
На детской площадке меня встречают знакомые вороны. Кажется, будто они никогда не покидают это место. Сидят и наблюдают. Может, они и являются моими преследователями? Я вижу их повсюду в городе. Даже чаще, чем голубей, что действительно странно.
Поднимаюсь к домофону и набираю нужный номер. Громкие гудки, но никто не подходит. Пробую дважды и трижды. Могу просто сдаться, но остаюсь возле двери, пока кто-то из соседей не откроет. Наугад набираю разные квартиры. В один момент везёт: открывает какая-то пенсионерка. Я взлетаю по лестнице на пятый этаж и начинаю стучать в дверь. Про звонок напрочь вылетает из головы.
Барабаню так, что начинает болеть ребро ладони. Сама не знаю откуда во мне столько злости, но изливаю её в каждом ударе до тех пор, пока с той стороны не поворачивается замок. Елизавета Аркадьевна удивлена внезапным визитом. У меня создаётся впечатление, что она намеренно не открывала. Ждала, пока уйду. Но своим настойчивым стуком я могла поднять на уши всех соседей. Что ж, очень жаль её разочаровывать!
— Лера? — доносится из слегка приоткрытой двери знакомый голос. — Что ты здесь делаешь?
Я медлю несколько секунд. Злость, которая струится по моим венам, готова излиться вместе с грубыми словами. Но я сдерживаю себя. Всё-таки это неправильно. Стараюсь напустить на себя вежливость.
— Простите, Елизавета Аркадьевна, мне очень нужно с Вами поговорить! — мой голос дрожит, как у маленького напуганного ребёнка.
Женщина явно не понимает чего я от неё хочу. Наша последняя встреча закончилась плохо, и она до сих пор не отошла. Если судить по хмурому взгляду исподлобья и поджатым губам. Но сейчас мне плевать. Я хочу лишь одного: покопаться в записях Германа. Пока их не выкрали, не уничтожили. Пока у меня есть возможность найти объяснение странным событиям.
— Ты разве не поняла, что я сказала в прошлый раз? — сухо отзывается Елизавета Аркадьевна. — Тебе больше не рады в этом доме!
Я прислоняюсь к двери, едва не вваливаясь в прихожую. Теперь она вынуждена прикрыть дверь, оставив для меня лишь никчёмную полоску мрака. В подъезде светлее, чем в квартире.
— Прошу, это очень важно! — я не успеваю заметить, как отступает злость, сменяясь горьким отчаянием. Горечь остаётся на языке и звучит в словах. Она же раздражает слизистую глаз, норовя вызвать слёзы. — Вы можете сколько угодно отрицать правду и ненавидеть меня: я это уважаю и не собираюсь вываливать на вас новые проблемы. Но позвольте просмотреть вещи Германа. Пожалуйста!
— Ты пьяная что ли? — с раздражением осведомляется Елизавета Аркадьевна. — Заявилась в такую рань, да ещё в дверь ломишься! И требуешь впустить тебя в таком состоянии?
— Вы меня знаете: я не причиню вреда!
— Знала. Лет десять назад.
Я без понятия, как ещё могу её убедить. Сказать правду — единственное, что мне остаётся.
— Перед смертью Герман влип в опасную историю! — сглотнув слюну, говорю я. — Он собирал информацию, которая может касаться влиятельных людей. Мне удалось выяснить не так много, но теперь сама нахожусь в опасности. Мне угрожают. Записи Германа, возможно, единственные могут помочь. Пожалуйста, поймите!
— То, во что ты влезла, Лера, является исключительно твоей проблемой! — противится женщина. — Не наговаривай на Германа! Он был лучшим человеком из всех и никогда не стал бы заниматься ничем подобным.
— Если позволите, я могу это доказать!
— Не надо ничего доказывать! — её голос срывается на крик. — Я знаю своего мальчика! Уходи, покуда не навлекла беду и на нас! Уезжай из города. Глядишь, никто не тронет! Почему ты до сих пор здесь?
Я едва не задыхаюсь от возмущения:
— Потому что могут пострадать люди…
— Или всё-таки собираешься писать статью? — её глаза сужаются, когда она всё понимает по моему взгляду. — А ты всё не успокоишься…
— Она будет не о Германе! — оправдываюсь я, но не успеваю пояснить.