— Пошла прочь, стервятница! — вопит Елизавета Аркадьевна. Её лицо багровеет от злости. Я вижу это даже в полумраке квартиры. — Я не позволю наживаться на нашем горе! Ты ничего не получишь от Германа! Ещё раз заявишься сюда и потом будешь объясняться перед милицией!
Она так резко захлопывает дверь, что меня обдаёт потоком проспиртованного сквозняка. Меня вдруг начинает бесить, как они поганят память о сыне. Я, которая несколько дней назад с пониманием относилась к горю безутешных родителей, теперь закипаю от отвращения. Ярость овладевает телом, и я с досадой ударяю по стене рядом с дверью. Так сильно, что обдирается кожа.
Спускаюсь на первый этаж, громко топая и бормоча проклятия. Но злость не изменит того факта, что я остаюсь ни с чем. И всё же не собираюсь останавливаться. Я пулей вылетаю из подъезда, губами убирая выступающую кровь из ободранной раны. Пусть я не узнаю, кто мне угрожает, но могу раз и навсегда поставить точку в вопросе о сверхъестественном. Теперь я решила, что никуда сегодня не поеду. Вместо этого возьму машину и попытаюсь выяснить, действительно ли Герман мёртв. Отчёты могли подделать, всё вокруг может оказаться обманкой. Только мне понадобится лопата.
***
К ночной вылазке начинаю готовиться заблаговременно. Родителям ничего не говорю. Придумываю отмазку, что остаюсь по другим причинам. Они, естественно, не в восторге. Но, после бессмысленных попыток меня отговорить, ожидаемо сдаются. Мне даже немного стыдно перед ними: все мы хотим, чтобы этот кошмар закончился. Пусть они ознакомлены с деталями лишь косвенно, но вполне справедливо определяют уровень опасности. Мама даже дозванивается до автостанции, чтобы перенести бронь билета на завтра. Наверное, у меня получится успеть.
Ближе к восьми мой телефон вдруг оживает. Точно уверена, что это не Алиса: с ней я успела поболтать пару часов назад. Остаются мошенники или оператор сотовой связи. Ни то, ни другое. На экране высвечивается номер Олега. На мой взгляд, немного поздновато для звонков. Может, Елизавета Аркадьевна всё же донесла? С подозрением принимаю вызов.
— Алло?
— Привет, Лера! Ты где?
Я делаю затяжку и выпускаю сигаретный дым прямо на протестующий воздух. Приглушённые тени окружают меня со всех сторон, но яркая вывеска гипермаркета светит прямо в лицо. Спиной чувствую прохладу машины, на которую облокачиваюсь. Правда, Олегу говорю совсем другое.
— Привет, дома! — ровным голосом стелю я, казалось бы, невинную ложь. — Устала очень сегодня.
— Нам нужно поговорить! — переходит к делу он. — Сможешь в ближайшее время?
— А что такое?
Мужчина явно не слишком хочет обсуждать это по телефону. Но всё же поясняет:
— Удалось кое-что выяснить по тому делу. Думаю, тебе будет интересно. Но это не телефонный разговор!
Никакой конкретики, будто опасается, что нас могут прослушивать. Это настораживает, и я поддаюсь напряжению. Наверное, дело серьёзное. Оглядываюсь на машину, где на заднем сиденье лежат купленные только что фонарик и садовые перчатки. Лопату удалось найти в сарае. Крайне необычное снаряжение для поездки по городу. Задумчиво гляжу на время.
— Слушай, это может подождать до завтра? — интересуюсь я. Меня разбирает любопытство, но страх передумать завершать начатое оказывается сильнее. Я и так постоянно придумываю предлоги на протяжении этого дня.
— Ну, я могу заехать ближе к полудню, — задумчиво предлагает одноклассник. — Нормально будет?
— Да, конечно!
— Мы ведь думаем об одном и том же? — на всякий случай уточняет он.
— Наверное.
У меня потеют ладони несмотря на холод. Не так-то просто держать лицо, когда сама невольно начинаю прокручивать в голове различные теории и считаю минуты до завтрашней встречи. На мгновение даже задумываюсь, чтобы заехать на минутку к нему. Но если Олег что-то заподозрит, моим планам, скорей всего, придёт конец.
И тут, как гром среди ясного неба, он задаёт прямой вопрос:
— Что ты задумала?
Дьявол! Как я себя выдала?
— Ничего! — невинно оправдываюсь я и решаю на скорую руку набросать прикрытие. — Работой просто завалили. Нужно в ближайшее время внести правки в статью, иначе босс меня убьёт!
— Чтобы ты променяла важную информацию, которой так долго добивалась, на статью… — с подозрением растягивает Олег. Но в итоге сбавляет обороты, что меня очень радует. — Очень важная, должно быть, статья!
А ведь он прав! И когда только успел так меня изучить… Решаю закончить разговор, пока не вызвала ещё больше подозрений.
— Слушай, Олег, мне правда пора! — с сожалением говорю я. — Завтра поговорим.
— Давай, удачи со статьёй!
Он отключается как раз в тот момент, когда из магазина вываливается компания пьяных мужчин. Видимо, заходили за добавкой. Проходя мимо, не оставляют меня без внимания. Я лишь косо наблюдаю, как они отсыпают лесть и свистят. Молча обхожу девятку и прячусь в салоне. К счастью, шумная компания тут же теряет ко мне интерес и проходит мимо. Что ж, им же лучше! А то прямо руки чешутся схватить лопату и нанести пару отрезвляющих ударов по наглым рожам. Так, нужно собраться!
Поворачиваю ключ зажигания, переключаю передачу и ныряю в объятья ночного Мортимора. Причём, в прямом смысле. Здесь нет огней мегаполиса и многочисленных неоновых вывесок. Фонари и то не везде горят. Лучше всего освещён центр. Но мне нужно дальше. Выбираю дорогу, которая ведёт на шоссе.
Несколько раз попадаются одиночные встречные машины. Хуже всего ездить после шести вечера, когда большинство жителей возвращаются домой с работы. Тут и множество машин на дорогах, и куча пешеходов. Зато спустя два часа улицы спокойны и практически пусты. Все давно дома, доедают остывающий ужин и перебираются в комнату смотреть телевизор. И дети давно забраны из школ и детских садов. Гуляют в основном подростки, да можно местами встретить собачников. Люди в большинстве боятся подступающую зиму, не любят холод. А я люблю спокойствие. Особенно сейчас. И благополучно доезжаю до кладбища.
Останавливаюсь подальше от парковки. Здесь где-то должен быть смотритель. Не очень хочется попасться в самом начале. В идеале меня вообще не должны заметить. Беру снаряжение, не забываю запереть машину. У отца нет автоматической блокировки, поэтому приходится всё делать в ручную.
Фонарь пока не включаю, иду в темноте. Заходить с парадного входа опасаюсь. Ныряю в проход межу ближайшими и деревьями и какое-то время двигаюсь под их сенью. Можно сказать, иду вдоль незримой границы кладбища. Стараюсь не думать о пугающих надгробиях, которые в темноте напоминают чьи-то фигуры. Через несколько минут убеждаюсь, что нахожусь достаточно далеко от дороги, и рискую включить фонарик. Только, чтобы освещать себе путь: направляю точно к себе под ноги.
Путь до могилы Германа занимает больше времени, чем в прошлый раз. Но я радуюсь, что уговорила тогда себя приехать. Не приходится искать его по всему кладбищу. Я точно знаю куда идти. Поднимаю луч фонарика на кривоватую табличку. С последнего раза ничего не изменилось. Меня сковывает ужас от осознания того, что мне предстоит сейчас делать.
Внезапно на верхушку кола приземляется крупная ворона и издаёт громкое "кар". Я вздрагиваю и сердито гляжу в её до жути осознанный глаз, которым она рассматривает меня. Громкие взмахи крыльев разрывают тишину. Она будто пытается мне помешать или что-то вроде того. Раздражённо сгоняю её лопатой, и ворона мчится в темноту.
Прости меня, Герман…
С неприятным чувством надеваю новые перчатки на покрасневшие от холода руки. В последний раз бросаю извиняющийся взгляд на надгробную табличку и не без труда выдираю деревянный кол. Аккуратно кладу его на расстоянии, чтобы не запачкать потом землёй.
В этот момент на вершинах деревьев поднимается ветер. Он раскачивает их, беспокоит моих пернатых спутников. Целая стая ворон взметается в воздух по всему кладбищу и проносится у меня над головой. Что это, опасное предзнаменование? Какое-то время неподвижно прислушиваюсь к пугающим звукам, но потом заставляю себя продолжать. Работа предстоит нелёгкая. Не стоит тратить время попусту.