— Ты используешь слишком радикальное понятие, Валерия! — возражает профессор. — Мы больше, чем какая-то обособленная группа. В моей власти находится весь город и люди, которые там живут.
— Но о вашем существовании никто не знает! Вы просто остаётесь в тени.
— Так и должно быть! — старик меняет положение ног, устраиваясь поудобнее. — Королева желала создать что-то особенное, и наша семья ей в этом помогла. У города появилась защита от незваных недругов, пропитание, ресурсы. Мортимор начал постепенно процветать и разрастаться. Взамен от нас требовалось лишь поставлять кровь. Каждый цикл жертв имеет особенное значение. Королева является не просто повелительницей всех мёртвых, она предстала перед нами в виде божества, которому необходимо поклоняться. Иначе она заберёт всё, что мы имеем. Самые преданные и трудолюбивые получают дар бессмертия. Это высшая награда в нашем домене. К этому и стремятся неофиты. Моя задача их направлять по пути милости королевы.
— Вы не слишком похожи на бессмертного! — язвлю я, сжав пальцы. Подавляю желание доползти до пыльной стены и опереться на неё. Сидеть становится слишком тяжело. Сквозь пелену вижу сгущающиеся тени над нашими головами: очень пугающие и реалистичные галлюцинации.
— Я уже не молод, но полон сил и здоровья благодаря служению королеве! — не соглашается Леонард Сергеевич. При этом белесые глаза блестят дьявольским огнём. Но я-то знаю, что всё это чушь, и нет никакого бессмертия. Это лишь метод контроля над людьми. — О большем и не мечтаю!
— Но как можно было согласиться на такое? — недоумеваю я. — Убивать невинных людей?
Профессор непринуждённо пожимает плечами.
— Всё не так страшно, как тебе кажется, Валерия! — произносит он. — Цикл жертв повторяется только каждые сорок лет. Это не так много. Всего двенадцать человек ради благополучия остальных. И не надо смотреть на меня такими большими глазами, дорогая, люди гибнут каждый день! Большинство этих смертей бессмысленны, а тут хоть идут на правое дело!
Чтобы укреплять твои позиции среди последователей! Тут до меня внезапно доходит:
— Как много людей в сговоре с вами?
— Достаточно.
— И кто-то в правительстве покрывает ваши дела?
Мой собеседник не стремится к ответу.
— Излишнее любопытство и привело тебя к этому исходу, Валерия! — подмечает Леонард Сергеевич. — Даже несмотря на твою скорую смерть, я не стану раскрывать имена. У меня хватает поддержки во всех отраслях. Подкупить можно кого угодно. Люди слишком падки на власть и богатство.
Мне становится так гадко, что не могу больше спокойно оставаться на месте. Не удивительно, что делами пропавших людей не занимаются должным образом. Кому вообще в Мортиморе можно верить? Как быть обычным мирным жителям, не способным себя защитить? Они ведь даже не подозревают…
— Просто ответьте… — обессиленно вопрошаю я. — За что детей?
Леонард Сергеевич хмурится, словно и сам не одобряет подобного. Но когда отвечает на вопрос, в его голосе не слышится недовольство:
— Мы стараемся не трогать мортиморцев и нацеливаемся на туристов. Причем, не только в этом районе. Охота ведётся по всей области в относительной доступности от побережья. Иначе люди могут начать что-то подозревать. Но когда не хватает жертв, цикл обязательно необходимо завершать. Тогда приходится выбирать из наших земляков. Из неблагополучных семей. Девочку из семьи Солнцевых предложила Марина. Это не было моим решением.
— Марина? — силюсь вспомнить, слышала ли это имя.
— Стронциева, — добавляет профессор.
— Мать подруги Миланы? — вырывается у меня.
Я вспоминаю рыжеволосую женщину за рулём белой десятки. Она определённо не произвела на меня впечатление человека, способного совершить такое зло. А потом как ни в чём не бывало притворяться, что всё хорошо, пока её дочь, Оля, грустит по пропавшей подруге. Во всяком случае, девочке ничего не угрожает. Если, конечно, однажды не поставит под угрозу их тайны. Но этого вряд ли стоит ожидать в ближайшие годы. Кажется, теперь начинаю понимать как связывает некоторых людей таинственное лекарство без маркировки. Видела его у мамы, а Солнцевым дала Марина Стронциева. Получается, сектантов пичкают какими-то таблетками. Вероятно, чтобы было проще их контролировать.
— Оставалось найти последнего человека, — продолжает старик. — Марина описала их ситуацию: живут небогато, в основном обособленно. Вокруг мало соседей. Родители много работают, особенно мать. Девочка частенько выглядела неопрятно. Им было некогда заниматься дочерью. Утрата столь невинного создания для меня невосполнима, но она принесла огромную пользу городу.
— Её кровь на Ваших руках! — выдавливаю сквозь сжатые зубы я. Стараюсь не обращать внимания на жутковатые тени. — Вы социопат!
— Ты вряд ли сможешь понять, Валерия! — вздыхает профессор. Поясняет терпеливо и уважительно, будто помогает разобраться в учебном материале. — Ты привыкла делить всё на чёрное и белое. К счастью, меня не заботит твоё одобрение. Признаюсь, я впечатлён твоим чутьём. Не поверила никаким доказательствам. Даже жаль будет тебя убивать!
— Как убили Германа? — рычу я. — Его Вам тоже было жаль?
Леонард Сергеевич не удерживается от улыбки. Я вновь будто бы чувствую кровь и спрашиваю себя, может ли он употреблять её, воображая себя бессмертным. Меня тошнит только от этой мысли.
— Будем честны, твоему другу я сделал настоящее одолжение! — усмехается старик. По глазам вижу, что ему ни капли не жаль. — За столько лет он так и не нашёл своё место в жизни. Оттого и стал лезть в наши дела. Это его и погубило.
— Но ведь могила была пуста! — выпаливаю я, сдерживая ярость. Прихожу к выводу, что моя теория оказалась правдой. — Вы перезахоронили его тело?
— Умная девочка! Заслужила пятёрку! — довольно подмечает профессор. — Я решил перестраховаться. При участии независимых экспертов было рискованно предполагать, что получится повторно поколдовать над отчётом. Рано или поздно ты могла захотеть добиться законной эксгумации, чтобы доказать свою теорию.
Я нервно сглатываю:
— Где он сейчас?
Леонард Сергеевич небрежно махнул рукой:
— А, закопали где-то в лесу! Через день после твоего приезда в Мортимор.
Ярость, переполняющая меня изнутри, вдруг исчезает, уступив место горечи. Больно думать о том, что Герман закопан в неизвестном месте. Совсем один. Возможно, по этой причине так часто являлся ко мне во снах. Может ли его душа искать таким образом помощи и успокоения? Даже не верится, ведь всё выглядело так, будто ничего ещё не кончено. И в какой-то момент я начала надеяться, что он каким-то образом вернётся ко мне. А теперь мне будто второй раз разбивают сердце.
Вспоминаю отчёт и волнующие ранее вопросы.
— У него были следы на шее… Как от укуса. Откуда они? — спрашиваю я, невольно нащупывая последнюю надежду.
Старик всё так же охотно отвечает, словно только и ждал возможности похвастаться перед кем-то своими достижениями:
— Это часть ритуала. Пусть он не стал частью цикла жертвоприношения, но мы чтим традиции и используем те же методы. Как и нанесение меток. Это знак королевы.
Их я тоже помню. Крест внутри спирали, кельтская символика. Значит, меня ждёт то же самое. И моё тело обнаружат с этой же меткой, прокусанной шеей и признаками суи**да. Либо вообще никогда не найдут.
С тоской думаю об Алисе, и как хорошо, что я додумалась отправить её домой. Не переживу, если с ней что-то случится. Но как хочу обнять ещё хоть раз… Она даже не подозревает, что вот-вот останется без меня. Терзаюсь, что тоже не уехала вместе с ней. Катилось бы оно всё пропадом!
— Ты можешь задавать любые вопросы! — благосклонно разрешает профессор, когда моё молчание начинает его утомлять. — Я готов предоставить тебе всё на блюдечке. Ты заслужила благодаря своей сообразительности!