Димка любит читать или лежать, раскрыв перед собой книгу, и думать.
Все, что он узнал из книг, над этим думали люди, в строчки внесли, а вот о том, что приходит к нему, никто не знает.
Димка думает, что существует еще жизнь за пределами реального, не обозначенная ничем, а возникающая случайно и неопределенно.
Никто не знает, как приходит солнце в его деревню.
Далеко за согрой, на пологом скате, деревня Портнягино. Там сплошная зыбкая зелень все лето, а осенью обозначится она желтыми лоскутами колхозных полей. Над ней полощутся дожди. И утрами поднимается оттуда мокрое солнце, смаргивая длинные лучи.
За рекой Червяковская гора. Ниточка дороги по ней и березовый лес. Над ним собираются тучи и ползут на Озерки. Чернеет лес. Березки запахивают белые ноги. Громыхает гром и катится к ним.
После гроз Червяковский лес четко виден; каждая его березка с расстеленной тенью на траве. Кажется, близко, а попробуй — дойди.
Надо спуститься от деревни под гору. Пройти мимо ветел, выросших из старых кольев. Дорогу пересечет исток, затрамбованный хворостом с просочившейся грязью.
Рядом озеро с иром и ракитником. За истоком дорога к Ине раздваивается: одна на Курейку, другая к Поварне на галечные перекаты. А за Иней над омутом ивы, смородиновые кусты и тополя. От реки Червяковская гора все еще далеко, только четче дорога за ней, заросшая полосами пырея.
Вдоль Ини нижние луга, и в дальней дали Захаровой дубравы, заслоняющей от закатных лучей луга, деревня Лебеди. И в ней не лежит, — думает Димка, — никто на траве и не рисует свою улицу, как сейчас он.
Димке выбегать и смотреть не надо, какая у кого изба: под тесом у Чегодаевых с сухой березкой, у Маланиных с низкой крышей. Рядом черемуха с пыльными листьями.
Димка каждый столбик ворот помнит, даже металлическое кольцо на отполированных руками досках.
Бумага продавливается на траве, Димка пристраивает на колени дощечку, и карандаш прыгает по годовалым жилам.
На мгновение ему кажется, что это никому не интересно видеть нарисованным и сам Димка никому не интересен. Все меньше приходит к нему друзей и без особой охоты радуют своим вниманием.
И Димка сознает, что и для него самого интересней стал Журавлев, и работа его, и кони.
Ленька Ларин вчера сразу убежал, как Петьку увидел.
И учились с Журавлевым вместе. В коридоре за вешалки прятались, пальто валяли. Журавлев сильнее Димки, а Димка главнее был, выдумывал больше, и все его окружали. А сейчас… Сместилось все. Журавлев ругается на коней бесстыдно и самозабвенно. Никогда Димка так не умел.
Матерки Димка знал, а ругаться безбоязненно не мог и не понимал, что его сдерживало.
Недавно убегал в огород за крышу, где никого поблизости не было, пробовал учиться. Огляделся кругом и стал кричать вслух на всякие голоса. А силы не хватило. Той голосовой силы, как у Журавлева. Матерки у Димки худосочно звучали, а у Журавлева в полную силу. Коней вспугивали. Кони сразу подбирались…
Не голоса не хватает, — думает Димка, — а совесть у него слабая. Голос ничего… Только он, его голос, людей стесняется, их лиц. «Размазня я», — решил Димка. С сознанием своей ущербности уходил тогда с огорода. И в ругани Журавлев страха не знал, а Димке и эту черту боязни не переступить. Но еще знал Димка, что главное не в этом. Главное он горше и потаеннее чувствовал. Чувствовал, что Журавлев не думает о страхе.
Мутное небо. Ни луны, ни отсветов заката. Кони в углу огорода за крапивой. Почему-то они перестали есть. В глазах росный блеск, напряженные головы. Никакого движения нет, а рядом кто-то присутствует. Кони кожей слушают. Этот кто-то — здесь, везде, перед Димкой.
Димка такую картину «К ночи» у одного художника видел: кони и багровые всплески на чертополохе.
А Журавлев об этом не знает. Налетит верхом, вспугнет коней, накричит и угонит на луга под гору.
До прихода матери в избе нечего делать. Без огня темно, а с огнем скучно. Мать у Димки доярка, и пальцы у нее жесткие, отвердевшие. Димке хочется прижаться к ним щекой и так посидеть.
Сегодня мать идет с работы почему-то медленно, будто забыла, что Димка один.
И голос у нее незнакомый, и руку она к его голове не протянула.
— Не холодно босиком? — спрашивает она.
— Тепло.
— Днем-то тепло было. Корова пришла?
— Пришла. А она ворота сама рогом открывает.
— Огурчики-то еще не выросли? Не смотрел?
— Смотрел. Одни пуплятки.
— Пойдем поищем. Я один утром приметила, когда поливала. Под листиком.