С чего начинается Родина? С окошек, горящих вдали,
Со старой отцовской будёновки, что где-то в шкафу мы нашли.
А может, она начинается со стука вагонных колёс
И с клятвы, которую в юности ты в своём сердце принёс.
– Да, для каждого Родина начинается с чего-то своего, – говорит ветеран, участник Великой Отечественной войны, Дмитрий Николаевич Болдаев. – Для меня, например, она начинается со старинного села Подхожее, в котором жили мои предки, где я родился и живу по сей день.
В селе прошли его детские и юношеские годы, отсюда, в неполные восемнадцать лет перешагнув порог родительского дома, ушёл на фронт и сюда победителем вернулся после войны. Разлука с родными местами продолжалась недолго. Но и в годы военного лихолетья родное село всегда было в сердце.
Шла осень 1941 года, фашисты рвались к Москве, заняли близлежащие районы, города Михайлов, Венёв. 24 ноября оккупировали село Подхожее, а он, большеголовый, тощий мальчишка, стоя на телеге с кнутовищем в руке, глазами провожал стаю журавлей. Грустно курлыча, медленно плыли они по тускло-свинцовому небу туда, где было много-много тепла и… хлеба. Дмитрий, уже переживший не одну предвоенную зиму, сердцем чувствовал, как будет трудна и эта. Отца нет, он на фронте, мать осталась с шестью детьми. Ему же шёл семнадцатый год.
Это были грозные дни… С 13 октября разгорелись ожесточённые бои на всех главных оперативных направлениях, ведущих к Москве.
Когда мы говорим о героических подвигах, совершённых в битве за Москву, то подразумеваем не только действия нашей армии. То, что было достигнуто на Западном фронте в октябре, а затем и в последующих сражениях, стало возможным только благодаря единству и общим усилиям войск и населения столицы и Московской области, всего советского народа.
Утром 6 декабря 1941 года войска Западного фронта севернее и южнее столицы начали контрнаступление. На левом крыле фронта ещё 3 декабря войска 50-й армии и кавалерийский полк генерала П.А.Белова приступили к разгрому армии генерала Гудериана. Фашистские дивизии, оставляя на поле боя технику и вооружение, начали поспешно откатываться на Венёв. 8 декабря было освобождено и село Подхожее.
О войне в те дни в деревне говорили много, но больше всего о горестях и невзгодах. Всё чаще и чаще получали похоронки.
Трудно, холодно и голодно было зимой. Дмитрий с утра и до темноты работал в колхозе. Делал всё, что делали деревенские мальчишки его лет. За зиму он немного подрос и чуть раздался в плечах. Но куда больше изменился внутренне: детство, отрочество ушли как-то сразу, уступив место юности, тревожной и беспокойной.
Наступила весна 1942 года. Туманным и тёплым апрельским утром несколько женщин и мальчишек вышли на весенний сев. Сделали несколько кругов – лошади устали. Дмитрий сел на свежую борозду и тут услышал журавлиную песню. Опять журавли! Но только на этот раз не улетали, а прилетели, и в их небесной песне была уже другая мелодия, что-то торжественное, казалось, они ещё раз подтверждали вечный закон жизни – круговорот совершается, война не в силах его остановить.
Ещё не стихла журавлиная песня, как прибежала из деревни босоногая девчонка:
– Митя, сказала она, – велели придти в сельский Совет, тебе повестка из военкомата.
Сразу ёкнуло сердце парня, и он в этот момент почувствовал себя взрослым солдатом. В 1942 году комсомолец Дмитрий Болдаев в составе тридцати таких же юношей-призывников Серебряно-Прудского района был призван на Балтийский флот. Здесь, под Ленинградом, были сформированы морские бригады и под покровом ночи через Ладогу на морском транспорте переброшены в Ленинград. В то время он был в блокадном кольце.
Более чем 300-тысячная армия немцев обложила город с юга и юго-востока, фашистские войска нависли со стороны Карельского перешейка и вышли к реке Свирь. Войска Ленинградского фронта и силы краснознамённого Балтийского флота оказались в очень тяжёлом положении. Долгие месяцы враг терзал осаждённый город. Тисками голода, жестокими бомбёжками и обстрелами он стремился обескровить и обессилить его защитников, сломить их волю.
Корабли с войсками и техникой входили в Ленинград после наступления темноты, возвращались перед рассветом. Всё это происходило в период жестоких штормов, а затем и ледостава, двигались они по стеснённым фарватерам и мелководью в зоне вражеского огня. А когда выгрузились на берег, Дмитрий долго смотрел на опалённую войной Ленинградскую землю. Истерзанная, она лежала у его ног, и, казалось, каждый ком взывал к мести. Чёрные, торчащие трубы мирных очагов, серые, зловеще зияющие остовы огромных каменных зданий, разбитые вагоны, искорёженные рельсы говорили, казалось, то же самое. Под солдатскими сапогами хрустели осколки стекла, и они как будто вонзались не в землю, а в самое сердце краснофлотца.