– Или ты спешила вернуться в гостиную, потому что боялась оставить меня надолго наедине с фамильным серебром? – услышала она голос Филиппа.
Можно подумать, оно было у Розалин!
Единственной ценной вещью, которая находилась в квартире, была потрясающей красоты фарфоровая чашка, унаследованная от бабушки и стоящая обычно на каминной полке. Сестра тряслась над ней, и мало кому посчастливилось пить из этого раритета. И вот теперь эта чашка стояла перед Филиппом на кофейном столике.
А ей-то казалось невозможным, чтобы Розалин вообще пригласила Филиппа войти. Но мало того, что его впустили, к нему отнеслись как к особо важной персоне! Он умеет произвести впечатление, горько подумала Софи. Не хватает еще приревновать его к собственной любимой сестре!
– Не возражаешь? – спросил Филипп, подходя к камину и собираясь его зажечь.
– А это имеет значение, возражаю я или нет?
– Я только что вернулся из Испании, и теперь мне все время кажется, что здесь холодно.
– Подновлял загар? – Эта колкость напомнила ей, что, к сожалению, все тело Филиппа было золотистого оттенка. С помощью солнца такого эффекта не достичь.
– Дела, – коротко ответил он. – Неожиданная возможность...
– Можешь дальше не продолжать, – остановила его она. – Для меня уже не секрет, что ты не в состоянии устоять, когда тебе предоставляется возможность.
– Похоже, ты не можешь не ехидничать?
– Я тебя сюда не приглашала, – напомнила Софи. – Почему ты здесь? Ты получил, что хотел: Люк в безопасности...
– Я не имею никакого отношения к тому, что между ними произошло.
– От Розалин я этого не услышала, – возразила она с негодованием.
– Возможно, – ответил Филипп. – Но она ушла задолго до того, как я добрался до отеля.
Он обнаружил там племянника полностью в расстроенных чувствах. Тот одновременно хвалил себя за то, что поступил правильно, и пребывал в отчаянии оттого, что лишился единственного шанса обрести настоящее счастье. Филипп, который никогда не видел Люка в таком состоянии, просто сидел рядом и слушал его бессвязную речь... А что еще он мог сделать? К утру молодой человек был по-прежнему удручен, но более спокоен.
– Что мне делать? – спросил он Филиппа.
Ну почему Люк задает этот вопрос теперь, когда у него совсем не такой ответ, какой был бы несколько часов назад?
– Я не могу сказать тебе этого, Люк. Что делать, должен решить ты сам.
Неужели племянник действительно слишком полагается на его мнение? Неужели он, Филипп Маршан, непогрешим?
Действительно, никогда раньше Филипп не сомневался в своей правоте. И ни от кого не слышал критики в свой адрес... За исключением этой зеленоглазой колдуньи. Но если она так хорошо разбирается в людях, то что же не разглядела нутра Карла Коллахена!
– Но как ты думаешь, я правильно поступил? – упорствовал Люк. – Вот ты, например, ты ведь никогда не сделал бы предложения женщине, которую знаешь всего лишь несколько недель! – Он даже рассмеялся над абсурдностью подобной идеи, не обратив внимания, насколько дядя был поражен его словами. – Нельзя строить будущее, основываясь лишь на физическом влечении.
– Послушай, Люк, может, ты дашь себе какое-то время на размышления?
– Здесь не о чем думать...
Софи помнила их предыдущую беседу.
– Но если бы Розалин оказалась там, ты бы сделал все, что в твоих силах, чтобы развести их, разве нет?
– Ты так думаешь? – Филипп, казалось, был искренне огорчен ее предположением.
– Я это знаю! – сердито выпалила она.
– Твоя сестра, похоже, воспринимает ситуацию более философски, чем ты.
Философски! Нет, его самоуверенность переходит все границы!
– То-то она плачет все ночи напролет!
Зря она это сказала. Но, по крайней мере, получила удовольствие, увидев, как помрачнел Филипп. Такого он явно не ожидал.
– Ты уверена? – Розалин, с которой он разговаривал час назад, поразила его своим трезвым подходом к расставанию с Люком.
– Я никогда еще не видела сестру более несчастной, – заявила Софи.
– Но мне она сказала, что считает, что так будет лучше для них обоих. В конечном счете...
– И ты поверил? – презрительно фыркнула Софи. – Просто Розалин сказала то, что ты хотел услышать. Это позволило тебе не чувствовать себя виноватым.
– Увлекаешься популярной психологией? Но я и так не чувствую себя виноватым. Нет причин.
– Ну конечно! – Софи была готова рвать и метать. – Скажи, Филипп, а ты чего ожидал? У Розалин, к твоему сведению, есть гордость...
Чего мне, к сожалению, недостает, подумала она. Даже сейчас, яростно защищая сестру, Софи любовалась мужественным лицом Филиппа, вдыхала знакомый аромат его одеколона, наслаждалась его близостью.