Но солнце и не собиралось вставать. Была кромешная ночь. Свет происходил из её сна.
Ощущение, что мы находимся в продуваемой всеми ветрами местности, притупилось. Вокруг стало теплее.
И тут Лиза сделала то, чего никто не мог ожидать. Она протянула руку и взяла одну из пластмассовых роз.
Фрёкен Кристиансен шевельнулась. Пробормотала что-то во сне.
А потом открыла глаза.
Мы не успели отступить в джунгли.
Нас отбросило назад, в разные стороны, всё исчезло, я проснулся в своей постели, в Кристиансхауне.
Стояла ночь, вокруг была полная тишина. Но где-то позади этой тишины слышалось ритмичное постукивание, такое глухое, что казалось, это не звук, а какие-то толчки. Это были огромные машины центральной типографии, которые никогда не спали.
Мы молча сидели в ночи, на моей террасе. Лиза и я.
Воздух совсем остыл. Где-то внизу темнели пятна вересковых полей. Вдали мерцали огоньки одиноких, разбросанных по пустоши хуторов.
Она встала.
В гостиной мы остановились у кровати и посмотрели на детей.
— Они когда-нибудь сталкивались с насилием?
Вопрос прозвучал совершенно неожиданно.
— Нет, — ответил я.
— А ты?
— Нет.
— Послезавтра у нас будет одна пациентка. Совсем молодая девушка. Которая подверглась насилию.
Она сказала «у нас». Я обратил на это внимание.
В прихожей мы снова остановились.
— Встречаемся рано, в шесть часов, послезавтра. Ничего весёлого не обещаю.
Она изучающе посмотрела на меня.
— Насилие — это особый мир.
Она подняла руку. Тыльной стороной ладони погладила меня по щеке, очень медленно, осторожно.
— Так делал Симон, — сказала она. — Нас он тоже гладил. Я помню это. Я начала вспоминать. Какие-то мелочи.
Потом она повернулась и пропала в темноте.
Я постоял в ночи, пока не услышал, как где-то позади домов её внедорожник завёлся и тронулся с места.
* * *
В то утро я выехал из дома в четыре утра, и за час пути до Орхуса мне не встретилось ни одной машины.
Свернув с шоссе, я проехал километр через лес, съехал на обочину и остановился.
Оттуда я отправился пешком — по лесной тропинке, тянувшейся вдоль дороги. На ногах у меня были кроссовки на толстой, пружинящей подошве, тропинка была засыпана толстым слоем сосновых иголок, так что двигался я почти бесшумно.
Звери в это время года ведут себя не так, как обычно, они не так пугливы. В сером утреннем свете в просвете между деревьями я увидел на фоне неба силуэты двух зайчат, которые играли так, как я никогда прежде не видел. Бурно чему-то радуясь, они подпрыгивали вверх, метра на полтора, друг против друга.
Несколько минут спустя я чуть не наступил на спящую прямо на тропинке косулю, не заметив её в тени подлеска. Она почуяла меня, когда я был уже в шаге от неё, вскочила и умчалась стрелой. Потрясение от близости дикого животного и его стремительного бегства ещё долго не покидало меня.
Поравнявшись с гравийной площадкой, я спрятался в кустах на опушке леса.
Чёрный фургон стоял там же, где я его и раньше видел.
Я просидел в кустах минут двадцать. В лесу пробовали голоса первые весенние птицы — скворцы, чёрные дрозды. Вдалеке в небе клином тянулись гуси.
Из фургона вышел человек, подошёл к кусту и помочился.
Когда он выходил из машины и вновь забирался в неё, дверь на короткое время приоткрывалась, и я мог заглянуть внутрь.
Освещение внутри фургона было тусклое. На столике стояло несколько мониторов, перед ними стул, ещё я заметил много разных приборов.
Я пошёл назад к своей машине, проехал последний километр по дороге и припарковался на стоянке института.
Из машины я не стал выходить. Её внедорожник появился пять минут спустя.
Она вышла из машины. Но не пошла вокруг здания. Как можно было ожидать. Она вошла в другую дверь.
Я обошёл кругом, сел на скамейку спиной к окнам института, лицом к заливу. Через минуту она открыла дверь.
Её помощники уже были на месте. Приборы тоже.
В зале всё немного поменялось. С низкой платформы исчезли изогнутые трубы сканера. Шлемов, напоминавших фены для сушки волос, тоже не оказалось.
Стулья были новые. Белые, пластиковые. На спинке каждого висел новый шлем, меньше и легче предыдущих. Тонкий и, по-видимому, плотно прилегающий, похожий на резиновую купальную шапочку. На столиках, где прежде лежали очки, было пусто.
— Мы получили новое оборудование, — объяснила она.