Они присели за стол и Алан полез за сигаретой, поджег ее, затянулся и впервые взглянул на Феликса сквозь поднимающийся от сигареты дым:
- Как дела?
- Да у меня все по-старому, - развел руками Феликс, будто предлагал Алану самому убедиться в этом, - сам знаешь, сейчас подбираю одной звездной чете девочку, они ужас как хотят принцесску лет трех. А улыбчивых счастливых принцессок, как ты понимаешь, после изъятия сложно встретить. Вот ездим, смотрим.
Алан улыбнулся, искренне и открыто. Феликс был тем самым Феликсом, улыбчивым, довольным жизнью и погруженным в свою работу по уши. Как-то раз они вместе с ним заехали в один из домов ребенка и Алан был в шоке от того, как детишки всех возрастов сломя голову летели навстречу Харперу и висли на нем кто за что успевал ухватиться. Всех их Феликс знал по именам, а кроме того хорошо помнил историю каждого, характер и увлечения. Как все это умещалось в его голове, Алан не догадывался. Он лишь отметил, что такое знание «предмета», конечно же, наверняка помогает при подборе ребенка под выставленные условия усыновителей. То, что текущие усыновители уже неделю мурыжили Феликса, посещая один дом ребенка за другим, говорило об их исключительных требованиях к малышке и о том, как должно быть Феликс устал от этого. Но ничего, держался он как обычно, улыбался как обычно и радовался как обычно. Отмечать это не было смысла. Харпер снова начал бы нудеть по поводу уже зажженной сигареты и приписывать подобное свое состояние отнюдь не врожденной львиной доле оптимизма, а здоровому образу жизни и тому самому тренажерному залу, до которого Алан вот уже год как обещает ему дойти.
- Чего? – Смущено протянул Феликс, даже не пытаясь разгадать эту загадочную улыбку на лице друга.
- Ничего, - мотнул головой Алан, - я просто чертовски рад тебя видеть.
- Алан, - серьезно произнес Феликс, отхлебнув из бокала, - выкладывай, что случилось, я же вижу, что что-то не так.
Алан помолчал, пару раз затянулся, подбирая слова и, наконец, с уверенностью произнес:
- Ты будешь смеяться.
- Посмотрим, - уклончиво ответил Феликс, поворошил свои светлые волосы и вновь приложился к бокалу, но не проронил больше ни слова, давая таким образом понять Пирсу, что слушает его внимательно.
- У меня все в порядке, - предупреждающе махнул Алан рукой, с зажатой между пальцами сигаретой, - только вот тут такое дело…
Он помолчал, затянулся и, отложив сигарету в пепельницу, набрал побольше воздуха и продолжил:
- Помнишь «Марсель»?
- Тот французский ресторанчик, - неуверенно произнес Феликс, возрождая в памяти давно забытый образ одного их совместного ужина.
- Тот самый, - кивнул Алан, - ты знаешь, я ужинаю там каждый вечер по будням. Каждый вечер меня обслуживает один и тот же официант: мальчишка лет пятнадцати, может шестнадцати.
Припомнить официанта Феликс не мог. Он ужинал в этом ресторане вместе с Аланом пару раз, но не разглядывал официантов, в отличие от своего друга, и потому припомнить одного конкретного никак не мог. Да ему казалось, что и нет в них отличий: все как на подбор молодые, опрятные, в белых рубашках и черных передниках с заткнутым за пояс блокнотом.
- Ну, - кивнул Феликс, приглашая Алана продолжать и не желая выдать свое незнание предмета разговора.
- Мне особо дела до него конечно нет, - кивнул поспешно Алан, - мальчишка и мальчишка, подрабатывает после школы, обычное дело. Вот только знаешь… - он запнулся, подбирая слова, - кто-то его бьет.
- Чего? – Не понял Феликс.
- Я сегодня второй раз заметил, - продолжил Алан, как будто не слышал Феликса, - на лице у него синяки и на руках тоже. Синяк-то замазать можно, припухлость – нет. Если не приглядываться, то и не увидишь. Видимо, никто и не замечает, или делают вид, что не замечают...
Они помолчали, отпили пива и Алан вновь взялся за отложенную сигарету.
- Ну, - протянул Феликс, соображая, - мало ли, мальчишки они такие. Может в школе чего не поделили, может в драку какую ввязался.
- Да, я тоже так сначала подумал, - кивнул Алан, - но это ведь происходит не в первый раз, а кроме того, - Алан склонил голову и взглянул на Харпера снисходительно, - Феликс, ты адвокат, как бы там ни было, ты знаешь, что это недопустимо.
Феликс внимательно посмотрел на друга. Алан был удручен и растерян. Удручен возникшей перед ним ситуацией, и растерян, потому как являлся лишь зрителем, но, это чувствовалось, очень хотел стать неравнодушным участником. Некий безымянный официант беспокоил его явно больше, чем это полагается обычным неравнодушием добросовестного гражданина. Однако поверх всего этого перед Феликсом ясно замаячило нечто иное. Он отчетливо почувствовал: вот он, этот момент.