Иногда где-нибудь в лощине я оставлял своего коня и шел дальше пешком, а Альфе поручал караулить Сокола. Она ложилась у его передних ног, и никто не мог подойти к коню. Да и Соколу особой воли не давала. Обычно он стоял спокойно, но если соблазнялся хорошей травой и делал к ней шаг-другой, Альфа мгновенно вскакивала, легонько цапала его зубами за передние ноги и рычала, словно предупреждала: «Ни с места!»
Но однажды Альфа удивила меня…
Поехал я по делам службы к командиру полка. Подъезжать к штабу на машинах и лошадях из-за близости противника запрещалось, поэтому, спешившись в полукилометре, я приказал Альфе стеречь Сокола и пошел по оврагу. Отойдя метров на пятнадцать, оглянулся. Смотрю, собака идет за мной. Удивился я и строго прикрикнул: «Назад!» Вернулась Альфа и опять легла у ног коня. Через некоторое время оглянулся еще раз. Альфа опять следовала за мной. «Что такое? — думаю. — Почему она не хочет выполнять приказание?» Подошел к собаке, слегка ударил ее.
— Назад! Лежать!
Альфа бросилась к Соколу, легла и, положив на лапы морду, закрыла глаза. После этого, пока я мог видеть Альфу, она находилась все в той же позе. Лишь один раз немного приподняла голову и посмотрела мне вслед, словно хотела узнать, вижу я ее или нет. Но я не придал этому значения.
Каково же было мое удивление и возмущение, когда при подходе к блиндажу я увидел Альфу, подкрадывающуюся с обратной стороны. Вот она уже на крыше, покрытой зеленым дерном. Смотрит на меня настороженно, воровато и пугливо.
В первый момент я хотел наказать ее, но то, как Альфа обхитрила меня, обежав по кустам кругом, обезоруживало. Я развел руками и улыбнулся.
— Ах ты, плутовка!
Заметив, что я не сержусь, Альфа спрыгнула с блиндажа и бросилась ко мне на грудь, пытаясь лизнуть в губы. Но я уже овладел собой и, оттолкнув ее, нарочито грозно крикнул:
— Фу!
Но Альфа не испугалась — она чувствовала, что этот окрик неискренний. Отскочив от меня, собака кинулась к двери, толкнула ее передними лапами и ворвалась в блиндаж. Я вошел вслед за ней и услышал голос полковника Смирнова:
— Ваня! Гостья пришла. Угощай!
Это полковник говорил своему ординарцу Ване Горохову. Оказывается, когда я вместе с Альфой приходил в штаб неделю назад, Ваня в мое отсутствие угощал Альфу тем, что она особенно любила, — колбасой и сахаром. Вот почему теперь, когда мы снова очутились в этих местах, Альфа так настойчиво стремилась попасть в гостеприимный дом.
— Товарищ Горохов, вы дисциплину подрываете у моих пациентов, — пошутил я. — Нельзя угощать!
А на собаку прикрикнул:
— Место! Марш к коню! Ну!
Альфа виновато опустила голову и вяло, нехотя вышла из блиндажа.
Когда я вернулся к Соколу, собака лежала у его ног и боязливо посматривала на меня. Она опасалась наказания, но я не тронул ее. «Сам больше виноват…» — подумал я. Бывая с ней в частях, я иногда допускал, чтобы она брала корм из чужих рук.
Постепенно мы приучили Альфу к выстрелам, стреляя поблизости от нее из пистолета и винтовки. Но взрывов она все еще боялась. Когда мы попадали под артиллерийский налет и все втроем — я, лошадь и собака — ложились на землю, Альфа прижималась ко мне и закрывала от страха глаза. Я отгонял ее от себя и подбадривал голосом:
— Вперед, Альфа, вперед!
Она вскакивала, немного отбегала, но тут же возвращалась.
Чтобы снова приучить Альфу к связной службе, мы обозначили два «поста» и заставляли ее бегать между ними. Первый «пост» — наша землянка, второй — в километре от нее, в овраге. Там находился Миша. Я посылал Альфу к нему, а он ко мне. По пути Квитко взрывал недалеко от собаки «пакеты». Альфа постепенно смелела, и мы тешили себя надеждой, что вскоре вернем ее в строй. Но надежда наша не сбылась.
Летом сорок третьего года наши войска разбили противника на Курской дуге и погнали его на запад. Фашисты отходили с боями и усиленно минировали дороги, берега рек, лесные опушки.
Мне надо было поехать в дивизионный ветлазарет. По большаку туда — километров пятнадцать. «Зачем ехать так долго, когда можно напрямик», — подумал я и поехал к лесу. Как обычно, Альфа бежала впереди. На опушке она остановилась, обернулась и гавкнула свое «ам». Я крикнул:
— Стоять, Альфа!
На опушке ничего подозрительного обнаружить не удалось, земля ровная, никаких следов минирования. На деревьях тоже никаких знаков. Иногда наши саперы не успевали обезвреживать минные участки и прибивали на столбах или деревьях дощечки с крупной надписью: «Заминировано». И я решил, что все в порядке, путь безопасен.