Очень скоро стали заметны благородство его натуры, влияние хорошего воспитания. Он не дрался с собаками. Самое большее — зарычит и отойдет прочь. Покровительственно относился к слабейшим. В питомнике было несколько щенков фокстерьеров. Видя незлобность Альфа, их стали часто подпускать к нему Скоро он превратился для них в няньку-кормилицу. Фоксы лезли Альфу прямо в пасть. Он терпеливо ждал, пока они насытятся. Даже стал худеть из-за этого. Пришлось ему увеличить рацион, а фоксов подпускать пореже.
Альф всем сердцем привязался к капитану. К ночи оказавшись в вольере, долго не мог успокоиться. Иногда кто-нибудь из бойцов, обслуживающих питомник, докладывал Мазорину через час или два: «Товарищ капитан, так и стоит, вас ждет…» Однажды стал ломать вольер. Сломал зуб, повредил другой. Но со временем привык к такому распорядку жизни, стал спокойнее. Но утром ел торопливо и все время смотрел: не идет ли капитан. Бойцы даже уговаривали его: «Да ешь ты, Альф, время еще есть…»
Полюбился Альфу велосипед капитана. Подойдет, хвостом повиляет от удовольствия, лизнет колесо или руль. Чтобы собаке было веселее, Мазорин стал оставлять велосипед у Альфа.
У Альфа оказалось поразительное чутье, Другие собаки не найдут — он разыщет. Дрессировать его оказалось одно удовольствие. Капитан кладет перед ним шапку, поводок, перчатки, чашку и еще немало других предметов. Командует: «Дай поводок!» Поводок подан. «Дай чашку!» Тащит в зубах чашку, да так осторожно тащит — чтобы не раздавить. Бывало, правда, что иногда он вдруг все начинал путать, делался несчастным, как будто виноватым в чем-то и… непередаваемо грустным В такие моменты Альфа оставляли в покое. Очевидно, это сказывалось пережитое нервное потрясение.
От прошлого у него осталась еще одна памятка: хронически больной желудок. Как-то он чуть не погиб от этого. Не ел три дня, на четвертый слег. Когда другие меры не помогли, капитан приказал дать английской соли. Оказалось, Альф наелся травы, чтобы прочистить ею желудок и кишечник, но эта собачья врожденная привычка стала теперь для него смертельно опасной.
Альф работал по всем службам. Охотно, усердно. Узнав его и с этой стороны, Мазорин окончательно убедился в том, что именно мешает Альфу спокойно переносить питомник и клетку. Слишком сильна была привычка к человеку, тяга к общению с ним. И капитан решил перевести его на свободное содержание. С тех пор Альф ни днем ни ночью не покидал своего друга.
Однажды Альф шел с капитаном по лесу. Вдруг собака набежала на что-то и остановилась; шедший позади Мазорин почти натолкнулся на нее. Оказалось — мина, хотя считалось, что в этом лесу мин нет.
Генерал, частенько приезжавший к нам, в конце концов заявил:
— Я за свою жизнь знал двух действительно хорошо дрессированных собак. И обеих звали Альфами. Один был у меня, другой сейчас у Мазорина…
Генерал, может быть, несколько преувеличил, но его похвала была приятна Мазорину. А вот Альф остался к ней безразличен. Собака радуется похвале только близкого для нее человека.
Гордо идет Альф рядом с капитаном. Черный как ночь, без единого пятнышка, только глаза поблескивают. Идеального экстерьера. Взгляд преданный, но грустный-грустный. Со взглядом уж ничего не поделаешь. Может играть, ласкаться к хозяину, а в глазах все равно будет никогда не исчезающая печаль. Может быть, этим он и покорил капитана?
Но Альф неузнаваемо веселеет, когда надо идти искать мины. Его призвание, как и всякой настоящей собаки, — в службе человеку.
3
Минно-розыскная служба — одна из самых молодых форм использования собак в военном деле. Она родилась в годы Великой Отечественной войны, когда обнаружился небывалый размах применения мин немецко-фашистскими войсками.
Уже при контрнаступлении советских войск под Москвой нашим саперам пришлось проделать гигантскую работу, прокладывая проходы в минных полях, которыми окружили себя гитлеровцы. По мере того как нарастали масштабы военных действий, все большие размеры принимало и минирование.
Поиск и обезвреживание мин требовали немало времени и сил, уносили немало жизней.
Надо представить кропотливость героического труда минера, кропотливость, связанную с непрерывным, выматывающим нервы риском. Восемьдесят уколов щупом на каждый квадратный метр. Щуп длинный, но он не спасет, если мина случайно взорвется. А таких случайностей сколько угодно. Иногда можно попасть концом щупа и в сам взрыватель.