Не заметив, забрела далеко. Дорога пролегала мимо небольшого рыбацкого поселка. Мне захотелось пить, и я направилась к крайнему домику, где были развешаны сети. У калитки, ведшей внутрь дворика, греясь на солнцепеке, лежала большая черная собака. Я взглянула на нее и задрожала: это была Мирта.
Да, да, наша Мирта, живая, невредимая, только несколько постаревшая, с сильной сединой на морде. Она сразу узнала меня, мой голос, бросилась ко мне, принялась ласкаться, лизать. Я так и опустилась перед нею на колени, обнимая ее и плача от радости и волнения. При виде ее все чувства вновь всколыхнулись во мне, прежняя жизнь воскресла перед глазами.
— Мирта, голубушка, — повторяла я. — Ты ли это? Как ты здесь очутилась? Где моя малютка, где моя Верочка?
Собака не могла ответить мне, только продолжала радостно вилять хвостом, на котором тоже кое-где появились серебристые крапины — метка времени.
Немного придя в себя, я зашла в дом, познакомилась с хозяевами — пожилым рыбаком и его женой, спросила, давно ли живет у них эта собака.
Муж и жена переглянулись, сначала не понимая нервозности, которая звучала в моих словах, но потом поняли, что я пришла не случайно, и рассказали следующую историю.
В сентябре 1941 года, в грозную штормовую ночь, они услышали звуки морского боя. Потом в море занялось зарево — горел корабль. Через некоторое время зарево потухло: шторм довершил то, что начали самолеты.
Рыбак и его жена долго стояли на берегу, всматриваясь в темноту, ожидая, не выбросит ли море кого-нибудь, кому понадобится их помощь. Но не было никого. Только водяные валы с грохотом обрушивали свою ярость на прибрежную полосу суши.
Рано утром рыбак снова был на берегу. Он знал: иногда пройдет много часов, прежде чем море расстанется со своей добычей.
Он не ошибся. Что-то чернело у кромки берегового прибоя. Волнение стало стихать, но отдельные волны еще докатывались до этого непонятного предмета, окатывая его пеной и брызгами.
Рыбаку показалось, что это — человек. Но опустившись к воде, он понял, что ошибся: это была громадная черная собака, бессильно распростершаяся на песке, а перед нею лежал, какой-то странный сверток, из которого слышался детский плач.
Собака была измучена, но бросилась на рыбака, защищая спасенное ею дитя. Потом инстинкт подсказал ей, что это друг, и она позволила ему взять ребенка — девочку, спеленатую спасательным поясом.
Более полувека прожил молчаливый суровый рыбак на берегу моря, не раз сам смотрел разъяренной стихии в глаза, чего только не встречал на берегу после бурь и кораблекрушений; но никогда не видел, чтобы у моря отвоевала крошечного ребенка собака, да еще у моря штормового. Это было похоже на сказку, если бы не война и факел корабля, погибшего ночью на глазах рыбака.
Отогревая ребенка, рыбак направился домой. Вслед за ним пришла жить в дом и собака.
Это были добрые, прекрасные люди, выходили и удочерили девочку. Назвали ее Мариной…
Вы понимаете мое состояние, когда я услышала, что вместе с собакой был ребенок, маленькая девочка… Ведь это же была моя дочь, моя Вера! — продолжала Надежда Андреевна.
— Где она? — почти закричала я, бросаясь к ним и тормоша то одного, то другого. Слезы ручьем лились из моих глаз.
— Она в школе, скоро придет, — сказал рыбак. Он едва успел проговорить это, как в комнату вошла девочка в опрятном платьице и переднике с ученической сумкой в руках. Так это — Вера?! Как она выросла! Она уже ходит в школу! И тем не менее, я сразу узнала ее. Эти синие-синие, как васильки, глаза, эти русые волосы могли принадлежать только ей, моей дочери Они так живо напомнили мне покойного мужа, ее отца… Остановившись у порога, она с любопытством разглядывала незнакомую женщину, недоумевая, почему Мирта ласкается ко мне.
— Вера!..
Я протянула к ней руки, а она не двигалась с места и удивленно смотрела на меня.
— Меня зовут Марина.
Марина! Ну, конечно, она была тогда настолько мала, что даже не помнила своего первого имени. Вера-Марина…
7
После рассказа Надежды Андреевны мы долго молчали.
Взошла луна и посеребрила длинную дорожку от далекой и высокой черты горизонта до берега; вечерняя свежесть разлилась в воздухе. Наступил тот час, когда природа с особой силой говорит человеческой душе. Голоса людей, шорохи шагов на бульваре сделались тише, словно отдалились; слышнее стал тихий ропот моря. Море вело свой бесконечный разговор. Может быть, оно хотело рассказать о том, как много-много тысяч лет назад человек привел в свой дом из первобытной чащи дикого зверя, стал заботиться о нем, превратил его в союзника и друга и как благодарный зверь сторицей отплатил человеку за его труд и ласку, служа бескорыстно и преданно…