Гитлеровцы периодически освещали местность ракетами, и тогда приходилось ползти. Неожиданно появились проволочные заграждения. В ход пошли ножницы. Прошло еще немного времени, и из-под снега были извлечены противопехотные и противотанковые мины.
Кедр тем временем добросовестно обнюхивал свой участок. Нашел заложенные заряды у столбов проволочного заграждения. Вдруг собака легла и натянула поводок. Вожатый знаком указал старшему группы на опасность: вдоль окопов следовал вражеский патруль. Бойцы замерли. Но вот Кедр опять зашевелился: опасность миновала. Работа продолжалась. Отделение выполнило задачу, бойцы благополучно вернулись назад.
А в следующий раз Кедр спас Русакову жизнь. Как-то при разминировании недалеко от Юрия разорвался гитлеровский снаряд. Взрывная волна отбросила бойца в воронку, где его засыпало землей. Кедр не растерялся: мгновенно бросился следом и, усердно работая четырьмя лапами, откопал вожатого. Русаков отделался легкой контузией.
…На Параде Победы по Красной площади шел, сверкая до блеска начищенными наградами, рядовой Юрий Русаков. А рядом с ним был Кедр.
— Спокойно, — изредка говорил он собаке. — Не надо волноваться: война кончилась.
Каро в боях
Звали его Каро. Пес не простой, а специально обученный. На войне ведь всякое бывает, и там, где нет никакой возможности пройти, скажем солдату-связисту, пробежит, проплывет, проползет обученная собака. Такая, как Каро.
А попал он на фронт так. Однажды к нам в Центральную школу военного собаководства пришел парнишка, почти мальчик, и попросил принять его на военную службу вместе с обученным им годовалым псом. Проверили Каро: умеет кое-что. Взялись учить, а некоторое время спустя и Ваня Зыков, так звали парня, стал у нас военную службу проходить. К тому времени Каро по команде «пост!» уже умел бежать в назначенное место, преодолевать водные преграды, овраги, болота. Привык он и к учебным выстрелам и взрывам. Так что Ване Зыкову пришлось даже догонять своего четвероногого приятеля в военной науке.
Прошло еще немного времени, и Ваню с Каро зачислили в стрелковую роту лейтенанта Петра Данева.
Солдаты, когда увидели «пополнение» — щуплого Ваню и рядом с ним на поводке крупную овчарку, — на смех их подняли. Ну и вояки, мол! А зря смеялись, потому что вскоре случилось вот что…
Рота вела оборонительный бой. Фашистские стервятники сбрасывали бомбы, рвались снаряды и мины. Конечно, под бомбежкой и артобстрелом и человеку страшно, а собаке? Сидит Каро в окопе, прижался к ногам хозяина, не сводит с него своих испуганных глаз. Но знает — без команды сейчас ничего нельзя делать, даже голоса подать. Да и сам Ваня Зыков неловко себя чувствует. Первый раз ведь в бою.
Положение роты, несмотря на стойкость наших солдат, все осложнялось. Потери увеличивались с каждым часом. Фашисты начали обходить роту с флангов. А тут телефонная связь с батальоном прервалась. Послали одного связиста для восстановления, другого — не дошли солдаты: открытое место за окопами фашистские снайперы взяли на прицел. Вот тогда и настал черед Каро. Это была последняя надежда сообщить в штаб о случившемся, запросить помощь.
Ротный написал донесение, а Ваня Зыков вложил записку в портдепешник на ошейнике Каро, поднял его на бруствер окопа и подал команду. Каро взял было быстрый аллюр напрямую, но огонь врага заставил его искать более безопасный путь. Где по кустарнику, где по лощинкам, по канавкам ползком добирался он.
Впереди показалась небольшая быстрая речка. Каро с ходу кинулся в воду. Фашисты заметили отважную собаку и открыли по ней пулеметный огонь. Вода фонтанчиками забурлила вокруг пса. Одна пуля задела ухо. Но ничто не могло остановить Каро. Вот и другой берег. Там, в лесочке, штаб. Собаку заметили наши, прикрыли ее огнем. Каро, тяжело дыша, прибежал и подставил ошейник второму своему вожатому, которого знал так же хорошо, как и Ваню Зыкова. Донесение передали командиру, и он отдал приказ ударить по фашистам из орудий. А собаке тем временем санитар оказал помощь, и она тут же получила добрый кусок мяса.
Вот так четвероногий друг-связист помог нашим солдатам.
С того случая стал Каро любимцем всей роты. Даже строгий лейтенант Данев нет-нет да баловал его то кусочком сахара, то галетой, а всем вновь прибывшим рассказывал о его подвиге.
А однажды был такой случай.