Шло время. Вероятность того, что Амур выживет, вернется, уменьшалась с каждым днем. «Я вон полгода всего пробыл, а сколько у ребят собак за те полгода сменилось…» О том, что меняются и проводники, он как-то не думал, хотя и был сам из числа таких.
Однажды в пятницу вечером Гена задержался на работе. Пришел домой, а мама:
— Юра звонил, Черешнев. Из Подольска. Он Амура привез…
Как вез Юра огромную собаку через всю страну — это целая история. Ведь ей отдельное купе положено. А у него проездные документы на себя, немного денег да подарки родным. Заплатил солдат все деньги, продал подарки.
Через несколько минут Гены дома уже не было — спешил на вокзал. Подходил к дому Юрки, волновался: как там ребята… каким стал Амур? Ведь больше года прошло.
Но ничто не дрогнуло в собачьих глазах, когда оказались они друг перед другом: не узнал Амур Гену. Сентиментальной встречи не получилось. Но Гена не растерялся. Не разочаровался в их прозаической встрече и я, потому что рядом с нами сидел Амур и смотрел на своего хозяина такими глазами!..
А тогда Мотыльков не растерялся: «Сидеть! Лежать! Голос!» — посыпались на Амура команды. После секундного замешательства собака выполнила одну за другой. «Дай колбасу, — попросил Мотыльков Юру, положил ее псу на нос: — Держать! — Потом сунул колбасу в пасть: — Фу! Держать!»
Косился Амур и на колбасу, и на Гену, слюни глотал, но не дрогнул.
— Надо же! А я и не знал, что он так может, — сказал Юра.
Вот тут-то они и «встретились», тут-то Амур и показал, что такое собачья радость! Уж так он ласкался, так крутился, что даже переусердствовал — цапнул Юру за руку.
Два дня мы бродили с Геной и с Амуром по Горькому и разговаривали. Две или три катушки пленки истратил на них фотокорреспондент. Оба мы пытались «выловить» в Мотылькове что-то особенное, значительное. Пора было прощаться, а у нас все не получалось и не получалось. А они уже уходили. И вот тогда был сделан еще один снимок, а я, глядя, как они растворяются в толпе, понял, что в нем особенного и значительного: Гена такой, как все.
И тогда, после нашей встречи, и теперь, на улицах, в поездах и самолетах, я все пристальнее вглядываюсь в лица двадцатилетних.
Газета «Комсомольская правда», 1 июля 1983 года.
Борис Рябинин
Помощники
Позвольте вам представить: Тамара Ивановна Полинская-Можарова. Приветлива, улыбчива, общительна, вообще человек приятный, внушающий симпатию. Ходит с палочкой (годы, ничего не поделаешь). Зовут в питомник работать — там полегче, спокойнее, но не может заставить себя расстаться с опекаемыми ею четвероногими работягами, с которыми неразлучна вот уже третий десяток лет, с привычными занятиями и обязанностями, которые стали делом ее жизни. А дело это — охрана народного достояния, помощники — собаки…
Около тридцати лет работает она в отделе вневедомственной охраны на Рижском мясоконсервном комбинате. В 1947 году награждена медалью «За трудовую доблесть», с 1969 года носит звание ударника коммунистического труда. В 1981 году как инструктор собаководства при ОВД Октябрьского района города Риги занесена в книгу Почета. О каждой собаке она говорит, как о дорогом и близком существе… Но пусть лучше рассказывает она сама.
— С ранних детских лет, сколько себя помню, я любила животных, но собак и лошадей любила особенно. В тяжелые годы разрухи, девчонкой, делилась с бездомными собаками, которых приводила с улицы, едой. Они потом так и жили около — во дворе, под лестницей… Жильцы гоняли их, но и кормили. Раз даже лошадь подобрала и привела во двор. Она упала, груз был непосильный, возчик избил ее и ушел. Мы ее кормили несколько дней, потом за нею пришел хозяин.
Жили мы в Одессе. Там я встретила и своего будущего мужа, и тоже не без участия собаки. Ехали в трамвае из Аркадии. Вошел моряк, трамвай дернулся, и моряк встал собаке на хвост. Я, конечно, не удержалась и выругала его, но мне он понравился. А потом этого моряка привел к нам его друг, наш знакомый. Судьба, что ли… Вскоре мы поженились.
Жили дружно. Муж мой тоже любил животных; случалось, приносил под шинелью подобранного одинокого щенка. Потом его дарили кому-нибудь. Когда муж учился в Ленинграде и мы жили в общежитии, я как-то тоже подобрала щенка; когда была проверка, спрятала под одеялом. Собаки были у нас всякие. Среди них и породистые — пойнтер, сеттер-лаверак, боксер. Овчарки появились уже после войны.
Когда началась война, я выехала из Одессы и взяла с собой собаку: поскольку муж был моряк, это не составило особого труда. Да много места она и не заняла, пролежала почти всю дорогу под койкой.