Входит Зоя с книгой в руках.
Зоя (остановившись у двери). Сергей Дмитриевич ушел?
Агафонов. Зачем он тебе?
Зоя. Он книгу просил… Вот. (Показывает книгу.)
Агафонов. Книгу? Дай сюда! (Берет книгу, читает название.) «Профессор Преображенский. Добыча торфа». Интересно, что он насчет нашего торфа задумал. Оставь-ка ее, я почитаю. (Оглядывает Зою с головы до ног.) У тебя новое платье?
Зоя (смущенно). Новое… Я его в первый раз надела.
Агафонов. Сколько тебе лет, Зоя?
Зоя. Почему все меня об этом спрашивают?
Агафонов. А кто еще спрашивал?
Зоя. Сергей Дмитриевич.
Агафонов (сухо). Сергей Дмитриевич?
Зоя. Да.
Агафонов (после паузы). И что ты ему ответила?
Зоя (улыбаясь). Скрывать пока нечего, Василий Степанович. Мне исполнилось двадцать.
Агафонов. А ведь тебе, Зоя, замуж пора… Такую свадьбу закатим!
Зоя. Что вы, Василий Степанович! Кто меня возьмет? (И чтобы Агафонов не заметил ее смущения, быстро уходит.)
Агафонов (с силой швыряет книгу на стол; с досадой). Эх, ты, сынок. Шляпа! Такую девушку прозевать… (Берет телефонную трубку.) Дайте гараж! Сережа! Заезжай на строительство коровника, захвати инженера — и мигом ко мне!
Входит с бумагой и карандашом в руках Кузьма Никифорович, седой, худенький, маленький человек в очках.
Кузьма. Ты один, Василий? (Пе дожидаясь ответа, подходит к висящему на стене графику трудодней и что-то записывает.)
Агафонов. Как видишь, Кузьма, один. (Встает и тоже подходит к графику.) Ну, как дела?
Кузьма. Хороши, Василий! (Глаза его загорелись совсем молодым огнем.) Смотри, что делается!
Агафонов. Да, Кузьма Никифорович, растут люди, растут…
Кузьма. Разве раньше человек, окончивший гимназию, работал бы на земле? А теперь…
Агафонов (хитро прищурил глаз). А мы с тобой, Кузьма Никифорович, какие гимназии окончили?
Кузьма. Меня, каюсь, из четвертого класса честью попросили.
Агафонов. А я еле добрался до второго класса.
Кузьма. Зато в колхозном деле нас на любого профессора не променяют.
Агафонов. Смотри, не дорожись… Много за нас просишь…
Кузьма. Нет, немного. Помнишь, как мы с тобой начинали наш маленький колхоз? А теперь какой у нас колхозище! Мне иной раз кажется, что социализм пошел именно с нашего колхоза. И кажется мне, что к коммунизму мы тоже первые придем.
Агафонов. А все-таки плохо мы с тобой работаем, Кузьма.
Кузьма (удивленно). Плохо? Это что же, заключение ревизии?
Агафонов. Нет, ревизионная комиссия осталась довольна. У нас концы с концами сходятся.
Кузьма. А как же может быть иначе? Где они найдут лучшего председателя?
Агафонов (сердито). Не говори ерунды!
Кузьма. Что ты, Василий! Ведь это только одни голые факты.
Агафонов. Стыда у тебя нет! На старости лет подхалимничаешь.
Кузьма (обидевшись). Перед кем?
Агафонов. Передо мной, перед председателем колхоза.
Кузьма (гневно). Да как ты смеешь! Эх, Вася!.. Василий Степанович… Я здесь состарился, и никто никогда меня так не обижал… (Сердито бросает па стол бумаги и идет к двери.)
Агафонов (догоняет его и хватает за руку). Прости меня, Кузьма! Это я так… сгоряча…
Кузьма (качает головой). Нервничать ты стал, Василий Степанович, выдержку потерял. Ты словно чего-то боишься, а чего — и сам не знаешь.
Агафонов. Боюсь, Кузьма. И тебе, как другу, чистосердечно признаюсь: боюсь.
Кузьма. Чего, Васенька? Чего тебе бояться? Наш колхоз среди первых в области. И в какой? В Московской области!
Агафонов. Вот этого-то и боюсь, Кузьма. Дело наше как море… словно Московское море… Гляди, как бы нас волной не смыло! Что такое наш колхоз? Это же целый комбинат! А люди! Приходит ко мне простой колхозник, советуется — как бы поднять урожай пшеницы или надоить побольше молока, и, черт возьми, всё геометрическими прогрессиями доказывает. А что я и этих проклятых прогрессиях понимаю? Ни шиша!