Алексей покорно, нетвердыми шагами идет к двери и выходит.
(Косо взглянув на Зою.) Почему в десять часов вечера библиотека еще открыта?
Зоя. Здесь молодежь беседовала с Сергеем Дмитриевичем. Только что разошлись.
Агафонов. У нас для собраний клуб имеется. А в читальне чтобы никаких собраний! Понятно?
Рябинин. В этом я виноват, Василий Степанович. Я зашел, здесь товарищи сидели. Случайно разговорились, и вот засиделись до десяти часов.
Агафонов. Я не о вас, Сергей Дмитриевич, а о людях, которые с шести утра уже должны быть в поле.
Рябинин. Я виноват, Василий Степанович, не учел.
Агафонов. То-то. А надо, надо учитывать, Сергей Дмитриевич. В деревне надо всех и всё учитывать. Иначе получится форс-мажор.
Рябинин. Прошу прощения, Василий Степанович. Агафонов. Я не для того, чтобы извинялись. Я хочу только, чтобы вы знали об этом. Бывает, к нам приезжают разные люди, видят наши, так сказать, разные неполадки, а жизни нашей во всей доскональности не знают.
Рябинин. Наверное, бывает…
Агафонов. Я и говорю, что с гостями это бывает. (После паузы.) Но вы же у нас не гость…
Рябинин. Гость не гость, а человек временный. (Встает. Прощается с Зоей.) Спокойной ночи, Василий Степанович.
Агафонов. До свидания! (Провожая взглядом уходящего Рябинина, многозначительно повторяет.) Временный… (Садится за стол, берет газету.) Временный…
Зоя собрала книги и вышла в другую комнату.
Временный… А? (Прошептал.) Прохвост…
Тарас (наклоняясь к Агафонову). Ну и ну! Очень подозрительный тип. Сколько он здесь наговорил! И того у тебя в колхозе нет, и этого не хватает, и там недоглядели, и тут недодумали… Страсть чего наговорил. На наш торф напустился.
Агафонов (насторожившись). Что?
Тарас. Говорит, такое богатство, через него можно урожай вдвое поднять, а вы, говорит, этот торф ногами топчете…
Агафонов. Говоришь, торф? (Обозлился.) Отстань, Чижик!
Возвращается Зоя. Молча собирает со стола журналы и снова выходит.
Тарас. На нашу Марию Сорокину напал… Что это за героиня, говорит, когда все руками делает… а техника на складе ржавеет… Даром, говорит, колхоз деньги выбросил.
Агафонов. Техника?
Тарас (возмущенно). Без техники, говорит, сегодня и курице яйцо не снести. А вы эту технику не уважаете и потому стоите на месте.
Агафонов. Замолчишь ты наконец?
Тарас (чувствует, что Агафонов вовсе не хочет, что-бы он молчал). Агрономы, говорит, у нас неопытные, слабые…
Агафонов (вдруг переспрашивает). Агрономы?
Тарас. Да, агрономы…
Агафонов. Вот сволочь… куда метит.
Тарас. И на твоего Алексея напустился. Ничего, дескать, не делает. Любой практикант, говорит, принес бы больше пользы.
Агафонов (по-прежнему уткнувшись в газету). А как люди?..
Тарас. Слушали, головами кивали… даже поддакивали… А против никто не говорил.
Агафонов (понизив голос). А меня ругали?
Тарас. Нет. Только агрономам досталось.
Агафонов (огрызается на Тараса). А ты чего ко мне прилип?
Тарас (удивленно). Так я же… для твоей пользы, Василий Степанович.
Агафонов. Ты чего здесь делаешь? Одиннадцатый час… Тебе давно сторожить пора, а ты в библиотеке расселся. Хоть бы читать умел…
Тарас. Иду. (Вынимает из большого кармана колотушку.) Вот она у меня. Ружье мое. Ты на меня, Василий, не кричи. Я иду. Ты лучше на других покрикивай, а я человек верный, преданный. (Уходит и уже с порога начинает стучать колотушкой.)
Входит Зоя.
Агафонов (после паузы). Как стенгазета?
Зоя. Готова. (Кладет перед ним четыре экземпляра стенгазеты.)
Агафонов (просматривает газету). Скажи, редактор, почему ваша газета пишет только о полевых бригадах, а о фермах ни слова… ни гу-гу?