Гордей. Часы у тебя, Тарас, архиерейские.
Тарас. Почти угадал, Гордей. Часы эти особенные. В наших местах любил охотиться генерал, граф Строганов. Вот лет сорок тому назад он и подарил мне эти часы. Душевный был человек…
Гордей (смеется). Я не генерал, а только полковник…
Тарас (перебивает). По мне все едино — что полковник, что генерал… одно слово — командир!
Гордей. А насчет часов — так и быть. Есть у тебя подарок от генерала, пусть будет и от полковника.
Тарас (с деланной скромностью). Что ты, Гордей Степанович! Это ведь только так, к слову пришлось.
Степан Макарович (укоризненно смотрит на Тараса). Вымогатель ты, Чижик, вот что я тебе скажу. На днях сам при мне нашему гостю, инженеру Степанову, хвастался, что тебе эти часы подарил какой-то инженер в царское время.
Гордей (хохочет). А может, это другие часы?
Тарас (с жаром). Ей-ей, другие! Они у меня дома.
Степан Макарович. Вот что, Чижик. Мне Гордей костюм привез — в плечах жмет. (Снимает со стула висящий на спинке костюм.) Ты человек щуплый, он тебе впору будет.
Тарас (берет костюм). Спасибо, Степанушка. Как погляжу, душевный ты человек и мне заместо брата… Без тебя я, бобыль несчастный, совсем пропал бы…
Степан Макарович (сердито). Давай сюда! (Отбирает костюм.) Неблагородной ты породы человек, Чижик! Совсем в тебе стыда нет.
Тарас (повысив голос). Ты чего кричишь на меня?
Степан Макарович. А ты зачем мне акафисты поешь?
Тарас. Это я-то?.. Тебе?..
Степан Макарович. Да. Ты. Мне. И из-за чего? Из-за тряпки. Тьфу, поганая у тебя душа. Уходи, чтобы я тебя больше не видел!
Тарас. И уйду! В самом деле уйду! Вот встану и уйду! (Медленно поднимается с места и идет к двери.) Потом жалеть будешь, Степан. (Уходит.)
Степан Макарович (Гордею). Догони его, Гордей! Подари ему костюм от себя.
Гордей быстро выходит из комнаты и тотчас же возвращается вместе с Тарасом.
Тарас (обиженно). Не желаю я с ним мириться — и точка! Изверг он, тиран! И всю жизнь такой. Хорошо, что сыновья не в него, а в покойницу матушку. Душевная была женщина…
Гордей. Дядя Тарас! (Подает костюм.) Прими отмени на добрую память.
Тарас. Ну от тебя — другое дело. (Рассматривает костюм.) Буду щеголять по последней моде. (Посмотрев на Степана Макаровича.) А от него— ничего не хочу! Спасибо, Гордей Степанович. (Снова собирается уходить.)
Гордей. Куда спешишь, Тарас? Позавтракай с нами.
Тарас. Спасибо, я уже…
Степан Макарович. Он уже, наверное, трижды заправлялся. Он такой… С утра любит в гости ходить.
Тарас (Гордею). Вот таким манером все время меня шпыняет. А день к нему не зайдешь — сердится. (Степану Макаровичу, повысив голос.) Ну чего тебе надобно? Я ведь знаю, что тебе без меня скучно.
Степан Макарович (добродушно). Это ты правильно сказал, Чижик. Для меня ты как вино или какое-нибудь космическое представление.
Тарас (обиделся). Врешь, мучитель!
Степан Макарович (покровительственно улыбаясь). Вру, вру, Чижик. (Берет его за плечи.) Садись!
Гордей (хохочет). Можешь ли ты, отец, хотя бы день прожить без дяди Тараса?
Степан Макарович. Я — хоть всю жизнь. Только он сам не отстает.
Тарас. Душегуб ты, вот что я скажу! (Садится рядом со Степаном Макаровичем.)
Гордей взял полотенце и выходит из комнаты.
Какого ты, Степан, сына вырастил! Полковника! Понимаешь это, старик?
Степан Макарович. Почему сына, а не сыновей? А Василий?
Тарас. Василий — это Василий, а Гордей — это особенная личность. Крылья у него другие. (Многозначительно.) Голова! А Василий как был мужик, так и остался. Вроде как ты да я.
Степан Макарович (передразнивает его). «Ты да я». Чем тебе плох Василий? Его в газетах хвалят, к нам со всех сторон экскурсии наезжают, а ты его с собой равняешь! Он личность государственная! Тебе этого, Чижик, не понять.
Тарас (скептически). Я свое понятие имею. Какая же это государственная личность, ежели он без образования. Кругом — председатели агрономы, а он два класса приходского училища окончил, и стоп! Вот на днях этот приезжий из Москвы такую баню закатил… Ай-яй-яй!