Степан Макарович. Да, сынок… Туманно ты говоришь… И туда и сюда… Ничего не пойму!
Гордей (хохочет). Вы оба правы, Макарыч! Это уже честное слово…
Екатерина (вздыхает). Ох, горе-горе!
Входит заспанный Алексей.
Алексей. Что ты причитаешь, мать, будто в доме покойник?
Степан Макарович (Алексею). Послушай своего отца, тогда поймешь.
Алексей (садится). А я все слышал.
Степан Макарович (вопросительно). Ну?
Алексей (после паузы) Я с отцом… во многом согласен.
Степан Макарович (раздраженно). Все с ума сошли! Сговорились вы, что ли?
Агафонов. А в чем ты, собственно говоря, со мной не согласен?
Алексей молчит.
(Сердито.) Отвечай! Чего смотришь на меня как истукан?
Алексей. Я слышал, что ты говорил обо мне.
Агафонов. И, конечно, не согласен? Придираюсь я к тебе? Говори!
Екатерина. Чего ты привязался к парню?
Агафонов (Гордею, указывая на Екатерину). Видишь, так мы его и воспитывали: я — на него, она — на меня! И вот что получилось (показывает на Алексея)… Все двадцать пять лет за спиной матери прячется. А ты мне советуешь передать в его руки бразды правления!
Гордей. Ты, Василий, не передергивай. Я этого не предлагал.
Алексей (вдруг подняв голову). Не сердись на меня, Василий Степанович. Я сам знаю, что мне с колхозом не справиться.
Агафонов. Ты и со своими делами не управляешься. Об этом уже громко говорят.
Екатерина. Кто говорит? Рябинин! Со зла говорит твой Рябинин… которого ты на нашу голову из Москвы притащил…
Алексей. Ты Рябинина не трогай, мать! Он верно говорит.
Екатерина (выйдя из себя). Что ты сказал?
Алексей. То, что ты слышишь.
Екатерина (зло). Видишь, Василий, что ты наделал? Уходи с богом! Уходи на все четыре стороны! Куда глаза глядят! Только чтобы я тебя больше не видела!
Агафонов. А может, я никуда и не пойду. Останусь бригадиром…
Степан Макарович (рассвирепев). Что? Я тебе не позволю срамить мою семью. Тогда лучше убирайся из колхоза!
Агафонов (посмотрел на брата). Пойми, Гордей, они хотят сохранить доброе имя Агафоновых. (Отцу и Екатерине.) А если этот Агафонов похоронит доброе имя колхоза, вам на это наплевать?
Екатерина. С чего ты это взял? И впрямь взбесился человек. Разве кто-нибудь тебя ругал? Все — и колхозники, и райком, и даже сама Москва, — все хвалят Василия Агафонова.
Агафонов. А я не хвалю… Я собой недоволен… Я себя последними словами ругаю. Что? Не нравится вам? Я сам член бюро райкома и не хуже райкома знаю, что мне с такой махиной, как наш колхоз, не управиться. Вы уж меня извините, но интересы колхоза для меня дороже доброго имени Агафоновых.
Степан Макарович (горько вздохнул и покачал головой). Все вверх дном — и семья и дом…
Агафонов (хитро подмигнув Гордею). Хочешь знать правду, кто во всем виноват? Отец!
Степан Макарович. Я?! Да ты что, еще издеваться вздумал?
Агафонов. Почему одному сыну (показывает на Гордея) все, а другому ни черта? Одному — образование, университеты кончать, а другому — крестьянствовать?
Степан Макарович. Я Гордею никакого образования не давал, он его сам получил, а ты, лодырь, с трудом азбуку одолел. На какие шиши я дал бы вам образование? Что у меня за душой было? Дырявая хата да рваный армяк!
Гордей. Вот и отец ударился в воспоминания…
Вдруг у самых дверей раздается стук колотушки.
Екатерина (испуганно). Это еще Тарас на мою голову…
Степан Макарович (сердито). Подслушивал, наверно, старый хрен. Эх, не люблю я сор из избы выносить. (Встает.) Я ему покажу!
Екатерина. Не надо, отец. А то он на всю деревню раструбит, что у Агафоновых неладно.
Стук в дверь.