Все идут к двери. Агафонов провожает их. Он стоит в раскрытых дверях, опершись о косяк. За сценой слышится шум отъезжающих машин.
Агафонов (подходит к окну, видит кого-то. Быстро распахивает окно). Сергей Дмитриевич! Чего вы мимо проходите? Заходите ко мне. (Закрывает окно, подходит к столу.)
В кабинет входит Рябинин.
Рябинин. Здравствуйте, Василий Степанович.
Агафонов. Здравствуйте, Сергей Дмитриевич. Как живется?
Рябинин (настороженно). Ничего.
Агафонов. Как работа?
Рябинин. Нормально, Василий Степанович.
Агафонов (что-то тянет, глядит в окно). Кажется, погода устанавливается…
Рябинин. Да, видать, устанавливается.
Агафонов. Садитесь, Сергей Дмитриевич.
Рябинин. Спасибо. (Садится.)
Агафонов. У меня к вам серьезный разговор.
Рябинин (настороженно). Я вас слушаю.
Агафонов. Можете вы быть со мной вполне откровенны?
Рябинин. Как видите, я человек довольно смелый. Хотя… (Смущенно.) Есть такие вопросы…
Агафонов (догадался, почему Рябинин смутился). Ваши личные дела меня не интересуют.
Рябинин. Я не понимаю, о каких личных делах вы говорите.
Агафонов (решительно). Хорошо! Я не хотел об этом с вами говорить. Честное слово, не хотел! Но если так — скажу! Мы люди, Сергей Дмитриевич, люди, и у нас бывает в жизни, так сказать… всякая там любовь… и тому подобное…
Рябинин. Куда вы клоните, Василий Степанович?
Агафонов. А вот куда… Зоя была невестой моего Алексея…
Рябинин. При чем тут Зоя?
Агафонов. А вы дослушайте до конца. Я знаю: вы любите Зою, и она вас полюбила… Одно скажу: будьте счастливы!
Рябинин удивленно смотрит на Агафонова.
Я люблю Зою. Она у меня на глазах выросла. Думал, она войдет в мой дом как родная, но… не судьба. Сын прозевал.
Рябинин. Я не хотел огорчать ни вас, ни Алексея Васильевича.
Агафонов. Это ничего. Алексей молодой… Потужит, потужит — и пересилит себя. Он гордый. Из-за гордости своей он и прозевал Зою. Эта гордость и поможет ему забыть ее. (Лукаво подмигнув.) Ведь моя Екатерина Григорьевна была невестой Ивана Ивановича… того самого Коровина, у которого вы вчера были в гостях… Но он слишком долго присматривался… А я… за день до свадьбы увел ее из отцовского дома.
Рябинин (облегченно улыбнулся). Да… Вот так история…
Агафонов. История этим не кончилась. Иван с горя напился и с топором ко мне в дом. Я ему говорю: уходи с богом, Иван! А он кричит: «Убью!» Ну, вмешались тут люди, отняли у него топор. Тогда он меня палкой по голове! (Нащупал рукой маленький шрам на лбу.) Вот и все, что осталось от его ревности.
Рябинин (улыбаясь). А мог бы убить. И не было бы председателя.
Агафонов (смеясь). Конечно, мог. Темными мы тогда были. Другие были времена. Но вам теперь эта опасность не угрожает. Алексей на вас с топором не пойдет.
Рябинин. А я в этом и не сомневался, Василий Степанович.
Агафонов (шутливо). Напрасно. Откуда у вас такая уверенность? Разве ревность отменена?
Рябинин (засмеялся). Конечно, нет, но не с топором же!
Агафонов. Это я пошутил. (Внимательно посмотрев на Рябинина.) У меня с вами не об этом разговор.
Рябинин. Я вас слушаю, Василий Степанович.
Агафонов. У нас к вам просьба… остаться в нашем колхозе…
Рябинин. Простите, я вас не понимаю. Как это остаться?
Агафонов. Очень просто. Вот так и остаться… Работать у нас.
Рябинин (пожав плечами). Я ведь научный работник, Василий Степанович.
Агафонов (хитро прищурив глаз). А разве эта ваша наука помешает колхозу?
Рябинин. Не наука помешает колхозу, а… колхоз помешает науке. Я готовлю кандидатскую диссертацию и по своей теме провожу у вас опыты…
Агафонов (перебивая его). Вот видите! Значит, эта ваша диссертация и вся наука связана с нашим колхозом. Так ведь обстоит дело, Сергей Дмитриевич?
Рябинин. Не совсем так.
Агафонов. То есть как это не совсем так? А по-моему, в самую точку так. Разве ваша наука не должна, так сказать, произрастать на колхозной почве? (Помогает себе жестами.) А она, то есть почва, у нас… А вы ведь почвовед… А наша почва и есть, так сказать, почва для вашей научной работы.