Он уже давно подметил эту особенность. За двое суток беготни на корму и назад, ему мало кто встречался. Лишь в день отхода на палубе сновали матросы, провожающие. А как вышли в море — куда кто и девался. А жаль. Рассуждая логически, кто-то должен был знать и рассчитать, когда Вениамин в очередной раз возвращается в каюту. И воспользоваться этим. Иначе говоря, он должен был следить за Вениамином. А в таком случае Вениамин сразу бы почувствовал, что за ним — глаз. Галка, правда, не очень-то верила в такую его способность, хотя он уже неоднократно замечал за собой, что может наверняка определить: спросит ли его преподаватель на семинаре или чей прикуп при игре в «тысячу одно». Но сейчас он ничего такого не почувствовал, сколько ни вспоминал. А может, морская болезнь мешала проявиться тем самым иррациональным силам?
Так ничего и не сообразив, он очутился в каюте своих компаньонов. Забыв про высокий порог (комингс, кажется), Вениамин пролетел от двери почти на диван, где его затормозил круглый и тугой живот Ивана Филипповича.
— Капустку-то нашу щипают, — как можно небрежнее бросил он, восстановив равновесие.
Лежавший на койке Рулин сел, подобрался на диване и Иван Филиппович. Его лысая голова пришлась на иллюминатор, и образовался лучезарный венчик.
— Точно, — еще небрежнее бросил Вениамин, — три вилка, как минимум, стибрили.
Рулин заметно успокоился, а Иван Филиппович шумно вздохнул:
— Вы что, Веньямин? Так до инфаркта можно довести. При моей-то ишемии это дважды-два. Разве можно так?
Рулин опять вытянул на койке свое большое тело в синем спортивном костюме, и улыбка скользнула по его губам. Спокойная улыбка, несколько снисходительная. Вениамин даже растерялся, так как именно от Рулина ждал действий.
Светлый нимб вокруг головы Ивана Филипповича засиял радостней:
— Вы, Веньямин, учтите, что я, как фармацевт и близкий к медицинским наукам человек, могу засвидетельствовать: всякое нервное потрясение ведет к целому комплексу недугов. Больной зуб, например, вызывает болезни любого органа и даже сердца, что крайне нежелательно…
— Забудем, — прервал его Рулин. — Считай, что это я капусту выдал матросикам на пропитание. Так что все в порядке. Я вижу, Веня, тебе полегчало. Побудь с нами. Ситдаун плиз.
Он слегка подвинулся, и Вениамин присел на край его койки, упершись затылком в ребро верхней. А Иван Филиппович вернулся к прерванному его приходом занятию.
На газете перед Иваном Филипповичем лежали коричневая сухая колбаса, желтый сыр, зеленый огурец и темный бородинский хлеб. Все это было аккуратно разрезано на сантиметровые кубики и поделено на четыре кучки. Иван Филиппович по очереди отделял ножичком от каждой кучки по кубику и отправлял в рот, быстро и тщательно пережевывая. Он что-то при этом говорил, но Вениамин слушал невнимательно. Обидело такое отношение сотоварищей к его сообщению. Тем более, если Рулин решил распорядиться капустой в каких-то целях, то мог бы предупредить: ведь Вениамин считал, что обязан после каждой проверки докладывать, что все в порядке. Благо, каюты их рядом. Конечно, Рулин старший в их компании, но все же мог…
— Веньямин, — после паузы, занятой тщательным умыванием рук, сказал Иван Филиппович, — судьбе было угодно свести нас вместе. Вас — юного, полного надежд студента, и нас — двух пятидесятилетних пожилых людей, которых надежды уже оставили, но что-то еще подталкивает жить, куда-то стремиться. В данном случае, на Чукотку…
Вениамин не старался изобразить интерес, как он это обычно делал на лекции, садясь хотя и не за первый стол, но обязательно на виду у преподавателя. Надежно проверенная поколениями студентов тактика: ему действительно становилось интересно. У Ивана Филипповича пропала обычная скороговорка. И отец-командир, как Вениамин называл про себя Рулина, больше наблюдал за ним, а не за своим соседом по каюте.
Вениамин не ожидал, что должность, облюбованную всеми сатириками, с ним вместе будут исполнять такие люди. У обоих наверняка высшее образование, один, как призналась Хидна Сергеевна, — заместитель начальника крупнейшего морского вокзала, другой — фармацевт, что уже само за себя говорит. И оба — мужики с юмором. Веселенькая компания, будет о чем рассказать в своей группе. Словом, поездка наклевывалась неплохая, если бы не проклятый организм. Если вытерпеть до конца, если не будет штормов да кое о чем умолчать, ему еще позавидуют.
Тем самым иррациональным силам сейчас было просто уловить, что его компаньоны не прочь установить с ним более тесный контакт. Этому в течение двух суток мешало вполне объективное препятствие, теперь же они видели, Вениамин готов. Он привстал, хотел бежать в свою каюту, но отец-командир придержал его.