Маленькая же я сидела за углом здания, тихо плакала и пыталась не кричать вместе с котёнком. Я не смогла его спасти. И понять, как люди могут быть настолько жестоки. Есть ли предел ей? На какие ещё ужасы способны эти изверги?
Что маленькая девочка могла противопоставить банде ненормальных мальчиков? Правильно, ничего.
Сейчас же я плакала, тихо и без истерик. По моему лицу текли горячие слезы, губу я уже не чувствовала. Так сильно я её искусила. Когда из горла вырвался хрип, комнату наполнила мелодия моего мобильника. Песня "Epiphany". Звонил дедушка.
— Привет, дедуль! — Преувеличенно радостно сказала я. Голос дрожал.
— Здравствуй, котёнок. — Это прозвище, которое дал мне дедушка в детстве. После увиденного мной кошмара я ещё долго таскала к нему домой всех кошек, которых только видела на улице. Родители не позволяли мне заводить какую-либо живность, говоря, что я и сама как зверь. О себе позаботиться не могу, а нести ответственность за чужую жизнь в разы сложнее.
Поэтому-то я и тащила всех, кого могла, к деду в период летних каникул. Дома же приходилось выкручиваться по-другому.
Частенько дедушка наблюдал такую картину: маленькая Мира спит на огромной кровати в окружении кучи кошек, котов, котят. Эта живность меня очень любила, не отходила ни на шаг, и неизвестно ещё кто о ком заботился. Тогда-то ко мне и приклеилось прозвище «котёнок», актуальное и по сей день.
Даже сейчас, когда у котов новое место жительство: мой дед открыл приют на свои деньги, я все равно для него осталась его котёнком. Единственным, самым проблемным и самым любимым.
— Так, Мирослава, что случилось, по какому поводу слезоразлив? — Дедушкин голос звучал громко и чётко, в свойственной ему воинственной манере.
— Я не плачу. — Голос сорвался в последний момент и вышло до невозможности глупо.
Кого я обманываю? Самого близкого человека, занимающего первое место в моей жизни? С таким же успехом я могла бы пойти к родителям и заявить, что уезжаю в сию же секунду.
— Девочка, это могло бы подействовать на твоего болвана отца, — ага, и заодно твоего, между прочим, сына, — но не на меня. Рассказывай, что случилось.
Тяжёлый прерывистый вздох вырвался из меня, и больше я не сдерживалась.
— Дедушка, это ужасно. Я не хочу тут больше оставаться, а родители не желают меня слушать. Здесь Ярослав, и он опять принялся за старое. А самое ужасное, что я снова не могу ничего ему противопоставить. Я хочу к тебе. Забери…
— Мирослава, сколько раз тебе повторять: не беги от трудностей, преодолевай их с гордо поднятой головой! Иначе какой смысл вообще жить, если постоянно бегать от проблем? — Голос дедушки на другом конце трубки сопровождался бурлением жидкости, скорее всего в какой-нибудь колбе. Видимо, я отвлекла его от эксперимента, а он нашёл время, чтобы послушать моё нытье и поучить меня глупую. — Пообещай мне бороться!
Опять это "пообещай"!
— Почему все только и делают, что просят меня о чем-то пообещать? — Пробубнила я. Спокойно лежать во время разговора я не могла и поэтому разглядывала сквозь мутную пелену слез свои высоко задранные ноги в красных шерстяных носках.
— Не уходи от ответа, Мирослава. Просто пообещай мне, не будь нюней. Я знаю, ты никогда не пасовала перед проблемами и не вздумай начинать. А своему обидчику, тому неполноценному мальчику…
— Почему неполноценному? — Вклинилась я.
— Не перебивай! — Повысил голос дедушка, потом повисла небольшая тишина, во время которой, я уверена, он почесывал свою щеку, восстанавливая в голове свой монолог. — Так вот, передай этому мальчику, что я не пожалею времени и сил, куплю билет на эту смертельную летающую машину и зашью ему рот, после чего заберу его с собой и пущу на опыты. Мне как раз нужен образец, и ничего страшного, что он ещё живой, умертвлю в процессе. Очень болезненно… Хотя можно вместо зашивания ему скальпель в з…
— Дедушка! — Воскликнула я, пытаясь его угомонить. Не останови я сейчас его тираду, он бы перечислил бы мне сто и один способ убить человека.
Однажды он мне даже на ночь целую лекцию прочитал про то, как можно в домашних условиях намешать яд, способный убить человека ну очень мучительно.