Еще темные лучи солнца закрались в комнату, удлинив тени, и мне оставалось лишь уснуть. Последнее, что я увидела, стало ее кудрявыми мокрыми волосами.
- Не хочешь разговаривать со мной? - ты спокойно налил кофе и отошел к окну, где сидела я. - Впрочем, ты всегда не хочешь.
Ты смотрел ясно и холодно, почти безразлично, показывая отчетливо, насколько я чужая здесь, будто прогоняя. Но пальцы, впившиеся в чашку, были смертельно бледны.
- Что тебе нужно от меня?
Нужно… Ничего. Мне ничего не надо было от тебя, и это было правдой. Мне нужен был только ты, а не что-то от тебя. Я вздрогнула, поняв, какая крамольная мысль меня только что посетила. Стало страшно. Ты отставил чашку на стол, и я не смогла удержаться, чтобы не коснуться твоей руки, будто чувствуя ее теплом. Нерешительно поднялась, проведя выше, уцепившись за пуговицы расстегнутой рубашки, потянулась вверх, прижавшись губами к шее. Пряный пьянящий запах табака и кофе, ты словно весь был пропитан им. Я зарылась носом в волосы у уха, сощурив глаза, отдавшись этому запаху, обняла за шею, щекой скользнув по скуле. Ах, так мягко, тебе говорили раньше, что твоя кожа такая мягкая?.. Что мне нужно… Нужно… Все кругом словно в тумане, и твой взгляд из-под полуопущенных век кажется не таким отстраненным. Я… Дыхание слышно у подбородка, твои поцелуи теплы или холодны? Хочу… С головой окутывает, будто не здесь и не сейчас, в другом мире, где я могу…
- … Чтобы сегодня ты любил только меня.
Ты резко, словно очнувшись от сна, хватаешь за запястье - и мне больно. Мы оба смотрим на пальцы, сжимающие его, и оба поражены и испуганы.
- Как ты?..
Но вдруг обжигаюсь. И я выдергиваю руку, отшатываюсь назад. Горячо, так горячо, как раскаленный наруч.
- Подожди, что…
Твоя ладонь ловит пустоту, ты хватаешься за подоконник сквозь меня. И я понимаю, что ты не видишь меня больше. Может, мне показалось?.. Спать. Как хочется спать.
Раз, два. Я открыла глаза на счет, но небо не изменилось. Все так же оно смотрело низкими фиолетовыми тучами, безразлично в их пальцах купалась не взошедшая луна. Еще было слишком светло, почему тогда я вижу этот кусок? Три. Яркий свет обжигает, и я стою на холодной земле, здесь нет травы и цветов, слишком свежа могила. Стоит взглянуть на надгробие, как буквы поплывут, заигравшись, поменяются местами, сложатся в причудливую фразу, понятную лишь посвященным.
- Шантай, шаншай… - прошелестит в листве. Я обернусь и вновь попаду к тебе, к фиалке на подоконнике. У меня столько вопросов, но разве смог бы ты дать на них ответы.
- Как ты умерла?
Ты спросил так буднично, будто пожелал доброго утра случайному прохожему. Я не знала, что ответить, приложила ладонь к горлу, не в силах сказать. После того случая больше не получалось, я стала такой же бледной тенью, какой и была. Только ты начал видеть меня все чаще.
- Тебе было больно?
Я не помнила. Все воспоминания стерло, заволокло туманом. Мне и самой было интересно, только вот узнать возможности не представлялось. В какой-то мере знание пугало.
- Язык проглотила?
Голос не дрогнул, но ты злился, я знала. И оттого еще потеряннее чувствовала себя. Хотела извиниться, и сама не знала, за что. Звук отставленной чашки привлек внимание, ты громко выдохнул и отвернулся, запретив изучать жадным взглядом лицо.
- Мне от тебя горячо, - проговорил глухо, не оглянувшись. - Однажды ты меня сожжешь.
И вышел. Я обхватила себя за плечи, ощущая легкое покалывание в пальцах. Я бы дрожала, будь мое тело хоть немного более реальным. Но я знала, что это невозможно.
========== 4. Так сильно… Тебя… ==========
Ты удивляешь меня, как ты совершенен. Когда бледные пальцы касаются неловко щеки, острокрылого носа. Ты, наверное, сам не знаешь, насколько красив. Тебя это совсем не волнует, как и все, происходящее кругом. Иногда я сомневалась, есть ли тебе дело даже до самого себя. Ты существовал, не жил. Даже имея возможность говорить, я бы не спросила то, что вертелось на языке: “Почему ты еще жив?”
Ты натянул ботинки, накинул пальто, зубами вытащил сигарету из пачки. Зачем ты уходишь в ночь? Подожди, я пойду с тобой, я не хочу отпускать тебя. Словно услышав, задержался на пороге, обернулся, пронзив прямым, ледяным как январское утро взглядом. Выждав секунду, прокрутил ключи на пальцах и вышел. Я поспешила следом.
Город вымер. Пустые улицы согревали редкие фонари, осенняя промозглость обернулась низким туманом. Ты шел спокойно размеренным шагом, я брела следом, боясь потревожить тебя.
- Я знаю, ты здесь. Лучше не ходи.
Не остановился, и я тоже. Если так говоришь, значит, это может быть больно для меня. А если это может быть больно для меня, значит, это точно больно для тебя. Разве я могу оставить тебя одного?.. Туман был так плотен, что лишь почти столкнувшись с мраморной крылатой статуей, я поняла, что мы на кладбище. Ты слишком хорошо знал дорогу, чтобы быть здесь редким гостем. Свежие захоронения и высокие памятники остались позади, мы прошли вглубь, ты остановился у слабо приметной могилы: старая, крест над ней покосился, буквы и цифры на табличке давно стерлись. Закурил. Кто лежит здесь?
- Привет, Роза, давно не приходил, извини, я опять курю. - Ты постоял, после вытащил из кармана конфет и положил рядом на землю. - Я сегодня с подружкой, представляешь? Она бы тебе понравилась, симпатяга. Даже жаль, что не настоящая. Может, вы даже встречались там, наверху.
Больно кольнуло сердце, я застыла, не в силах шевельнуться.
- Как ты? Хорошо? Не обижают? Завтрак весь съедаешь? Я знаю, что ты не любишь манку, но есть ее надо, полезная. - Ты помолчал. - Я немного устал. Может, заберешь меня к себе?.. Хах, шучу.
Усмехнулся горько, а у меня душа ушла в пятки от накатившего ужаса. Я не могла тебя потерять, ни за что. Не выдержав, шагнула вперед, зажмурившись, вцепилась в твою руку, на щеках горячо, как плакала, но я ведь не могла.
- Совсем рехнулся, - сказал ты, ладонью накрыв мое запястье.
Я поняла, что чувствую тепло кожи. Несколько секунд это осознание съедало своей нелепостью, после подняла голову, мы встретились взглядами. Сколько раз так близко стояла я, изучала твое лицо до мелочей, но ты не видел меня, смотрел сквозь… Сейчас же в твоих серых глазах ясно отражался мой силуэт.
- … Плачешь, - сказал ты, большим пальцем свободной руки огладив мою скулу. Я непонимающе моргнула, пытаясь свыкнуться. Взгляд метнулся к собственным предплечьям, таким реальным. Я вздрогнула, отшатнулась, обхватив себя, ощупывая руки. Такая перемена пугала.
- Это… Как я… - я проговорила и нервно вцепилась ногтями в собственное горло, живое и теплое, что хрипловато дрогнувший голос показался чужим. Я ощущала себя загнанным в клетку диким животным. - Почему… Что это… Как…
Я не могла понять, отчего произошедшее не обрадовало. С благоговейным ужасом я хватала ртом воздух, ощущая мурашки на коже от холода. Ты выглядел спокойнее меня, будто уже ничему не удивлялся. Снял пальто, накинул мне на плечи, я трепыхнулась под его тяжестью. Ты протянул руку к моим волосам, от неожиданности я отшатнулась назад, словно это касание могло убить, не помня себя, чуть не упала, но ты успел схватить за предплечья и притянуть к себе. Ладонь легла на макушку. Я слышала размеренное сильное биение твоего сердца, дрожа, вцепилась в ткань рубашки. Не плакала, просто с краев век по щекам стекала вода. Думалось, что я потеряла что-то очень важное сейчас, что больше не смогу вернуть. Я заскулила, попыталась вырваться, но ты держал крепко, властно. Горечь, накопившаяся внутри, вырвалась наружу тихим постаныванием, всхлипываниями. Пришло понимание: я не ожила, нет. Только что где-то далеко, где-то почти не здесь я… умерла.