Скромная по меркам династии спальня всё же была достаточно уютной, выполненной в тонах стихии. Два больших окна завешивались алыми бархатными портьерами и почти никогда не открывались, создавая полумрак. Мраморный пол застелен практичным тёмным ковром, а нехитрая мебель из хозяйской постели, гардероба и стеллажа с книгами выполнена в чёрном цвете. Здесь поддерживался армейский порядок, и не руками Уолта. Сам же Элай крепко спал, откинув в сторону одеяло: даже во сне по его оголённой смуглой груди катились капли пота, подушка под головой промокла. Там, в плену своих кошмаров, он всё ещё был в Айгдене.
Ярость. Вихрем, духотой летней ночи, испариной на висках, солёным потом во рту. Теперь он навеки один, больше никто и никогда не поймёт его боли и не разделит радость. Это не друг, это наставник и осколок души остался в подлой ловушке.
Беспорядочно моталась из стороны в сторону голова, пытаясь безуспешно выкинуть эти чувства, но лишь глубже проталкивая разум в черноту. Пальцы вцепились в алую простынь, отчаянно рвали ткань на себя, но проснуться не вышло, и вот он снова на поле боя, смотрит с высокого холма на полчища магов, готовых сражаться силой своей стихии.
Мёртвый учитель, захлебнувшийся болотной тиной, встаёт перед глазами слишком ясно, не давая шанса уйти отсюда никому. Вы сами виноваты. Горите.
Из груди вырвался стон, ногти почти прорвали ткань. И когда до взрыва стихии осталось не больше пары секунд, в комнате Элая полыхнул столп пламени, тут же утекая в пол дымом, а напротив кровати материализовался Альбар, кутаясь во всё ту же алую мантию. Сон оборвался одним хлопком, инстинктом — Элай ещё даже не проснулся, как рука сама нырнула под подушку, хватая рукоять ножа в готовности обороняться от внезапного гостя. Тяжело дыша, он резко сел, вскидывая блеснувшее в полумраке лезвие.
— Дожили, — вздохнул Альбар, грустно смотря на представшую перед ним картину: взъерошенный и мокрый наследник, одним касанием нагревший нож в пальцах до красноты стали. — Вот так меня встречает собственный сын, оружием?
— Ты… чего так вваливаешься, — рваными выдохами пробормотал Элай, часто моргая, чтобы сбросить жуткие картины перед глазами и осознать, кто перед ним. Только потом утёр тыльной стороной ладони пот со лба и сунул нож обратно под подушку.
— Доброго утра хотел пожелать, — довольно улыбнулся отец и подошёл к окну, распахивая шторы. В спальню ударил солнечный свет, заставив Элая болезненно сморщиться.
— Уже утро?
— Кажется, ночь была у кого-то плодотворной? — Альбар буквально светился от довольства, и даже несмотря на холодный приём, голос его был непривычно участливым. — Я горжусь тобой. Наконец-то мои слова оказались услышаны, хвала духам. Твой фамильяр очарователен, не успел и рассвет прийти, а она уже вовсю отмывает библиотеку. Я видел её клеймо: уж не знаю, поругать тебя за трату дорогих снадобий на такую чушь, или похвалить, что клеймо всё же есть.
— Отмывает… библиотеку? — услышал в ворчании старика Элай лишь эту насторожившую фразу. Как вообще вышло, что впервые за много лет биологические часы не разбудили его вместе с солнцем? Судя по его яркости, уже как минимум полдень, и пропущены все утренние тренировки.
— А чем ещё она, по-твоему, должна заниматься в такой дыре, мм? Вот перебрался бы поближе ко двору… Может, нашлась бы и подходящая невеста для полного комплекта.
Элай потёр ещё заспанные глаза, поняв одно: пока сын так покорно выполнил его волю, Альбар решил ковать дальше. Но это уже точно за гранью любых разумных требований. Не после Алесты. Какие его годы, успеет обеспечить династию потомством. Мысль о бывшей невесте, однако, оказалась как нельзя своевременной после того, что увидел ночью в голове Анни:
— Кстати. Ты слышал о зверствах, которые творит старуха Вальтц в своей академии? — как бы между прочим спросил он у отца, но тот был слишком умён, чтобы не понять подоплёку такого интереса.
— Нет, ты меня всё-таки поражаешь, — вздохнув, Альбар с шорохом мантии подошёл ближе к постели и деловито погладил чёрную бородку. — То всячески отказываешься взять фамильяра, то за ночь умудряешься не только клеймо поставить, но и вдобавок пошляться по её голове. Впрочем, хвалю — подчинить себе разум…