Выйдя в коридор, он постарался избавиться от сумбура чувств, которые вызвали мысли о последних сутках, о завтраке в приятном обществе среди запахов клубники, кофе и лаванды. В конце концов, предстоит тот ещё парад лицемерия, и удачная маска безразличия на лице не помешает. Ему нравилось думать, что появление в компании фамильяра покажет всем ханжам новый тип отношения к системе. Леон бы одобрил. Учитель вообще терпеть не мог классовое и расовое неравенство: может, поэтому никогда не было субординации между ним и Элаем, а Леон был и останется единственным другом.
У дверей спальни Анни он остановился, а затем уверенно постучал. Открыли ему почти в ту же секунду, словно она послушно ждала под порогом, когда её позовут.
— Доброго вечера, — она приветливо улыбнулась, как утром, когда ела клубнику за его столом, и дар речи всё-таки исчез.
Потому что стараниями модистки выглядела Анни великолепно, абсолютно под стать настоящим леди. Хрупкую фигуру облегало серебристое платье на тонких бретелях, атласными акцентами подчёркивая грудь. Пышная воздушная юбка из слоёв полупрозрачной тафты была приличной длины ниже колена и сверкала вышитыми серебряными нитями звёздами и полумесяцами. Волосы Анни заплела в толстую хитроумную косу, а царапину на шее прикрыла, подвязав атласную ленту с маленьким бантом на левую сторону. Изящно и достаточно, чтобы избежать вопросов.
Если бы не было так похоже на ошейник.
— Кажется, я перестаралась, да? — порозовела она, став ещё притягательней, потому что Элай всё ещё не сказал ни слова, с удивлением отмечая про себя её ненавязчивую, природную красоту, получившую достойную оправу. — Ты хотел, чтобы я выглядела, как человек…
— Кхм. Да. Это просто идеально, — он неуклюже помялся, но всё же зашёл в её спальню, не дожидаясь приглашения, которого всё равно не будет. — Я должен модистке чаевые. Только вот ткань… слишком лёгкая.
— В каком смысле? — посторонившись, Анни сделала торопливый шаг к зеркалу в деревянной раме, нервно расправила юбку. — Я ещё могу сменить наряд…
Элай с интересом взглянул на её спину, и благодаря открытым плечам смог различить деталь, которая вызвала у него наибольший интерес, когда он днём изучал старую книгу о биологии её вида. На поблёскивающей коже виднелись сиреневые узоры, складывающиеся в будто нарисованные крылья на плечах и уходящие за ткань. Буквально крича о магической природе эйфири. Теперь, увидев это вживую, ему ещё больше хотелось дотронуться. Провести пальцами вдоль каждой прожилки почти стрекозиных крыльев… и вдоль позвоночника. Так, чтобы это маленькое тело вновь охватила дрожь.
Блядские драконы, не надо было читать тот сухой справочник, совсем не передающий красоты Аннабель, зато упорно пытавшийся каждой строчкой вызвать отвращение к её виду, сравнивая эйфири то с глупыми животными, падкими на хороший корм, то с насекомыми и кровососущими паразитами. После прочтения мерзкая, хоть и поучительная книга варварским образом сгорела, вспыхнув на его столе сама собой. Вместе с картинками о строении почти — но всё же не человеческого — тела.
— В том смысле, что до резиденции отца мы отправимся отсюда, а не пешком по грязи или в паромобиле. И мне будет непросто уследить за тем, чтобы твоя юбка не вспыхнула, как свечка.
— Мне не опасно так путешествовать, если я не в твоём кармане или в шкатулке? — Анни зябко поёжилась от такой перспективы.
— Нет. Просто доверься и дай мне руку.
Она явно колебалась, но затем всё же подошла и вложила в его раскрытую ладонь свою, тут же утонувшую в его руке. Элай сжал тонкие холодные пальцы покрепче, а затем представил себе не самое любимое из мест — огромный и шикарный дворец детства, круглый фонтан на мощёной площадке перед ним. Сад и розовые кусты, яркие орхидеи. Почему-то мысль о них смыло воспоминание о другом оттенке алого: нежных губах, кусающих спелую клубнику, а затем открыто улыбающихся ему одному.
Может, именно это помогло сосредоточиться на том, чтобы ни один язык объявшего их с Анни огня не лизнул её платья. Тело привычно закололо, перенося их к тому самому фонтану, и в уши ворвался знакомый плеск воды. Короткий запах гари смыло волной цветочного благоухания и свежестью летнего вечера.
— Ух ты, — восхищённо прошептала эйфири, оглядываясь на смену окружения с возрастающим шоком в васильковых глазах. — Это невероятно! Раз — и уже в другом месте!