— Где она? — хмуро спросил Калеб, только вот больше на этот вопрос Элай не знал ответа. Нет той нитки, за которую можно всегда потянуть, нет постоянного ощущения присутствия, есть только дыра, которая разрасталась с каждым мигом подобно ядовитой язве.
Пустота.
Глубоко вдохнув, Элай бросился из кабинета в коридор. Интуиция кричала, что произойти могло только самое худшее, а верить не хотелось, не хотелось ни думать, ни допускать эту вероятность. Отчаянная надежда вела его по пустым пыльным коридорам, она расцарапала горло хрипловатым криком:
— Анни!
Никто не отозвался, даже эхо не отдало от каменных стен и старых портретов. Он бежал, забыв про усталость, отдалённо слыша за спиной пыхтящего Калеба. Дверь спальни. От страха открыть её дрожали пальцы, и сводило позвоночник. Надежда, самое коварное чувство из всех возможных, подсовывала картинки из совсем недавнего прошлого: как эта дверь распахнулась сама, а миниатюрное чудо с лавандовыми косами улыбнулось ему, озаряя своим тёплым светом.
— Доброго вечера…
Призрачный шёпот растворился под скрипом несмазанных петель. Надежда разлетелась на осколки, разодрала грудину и раскидала рваные куски его души кровавыми ошмётками по стенам. Ноги несли вперёд, к лежащему у кровати тельцу, похожему на изломанную куклу. Разметались по ковру обгоревшие косы и застыли мёртвым стеклом самые невозможно-синие глаза.
— Анни…
Сдавленный шёпот неверия, ноги подкосились. Элай рухнул у её тела на колени, трясясь от охватившего его одинокого холода. Невидящим взглядом он смотрел на застывшее лицо Аннабель, провёл коченеющими пальцами по бледной щеке без привычного румянца и без блеска кожи. Ещё даже не остывшая, но уже без малейших признаков дыхания. Сломанная. Сломан вместе с ней. Дыра расползлась до пяток, превратив его в чёрное ничто — одномоментно. Не может быть. Не должно было так случиться, нет, нет и нет.
Как это было просто. Предельно просто. Уничтожить его и вновь заставить потерять часть себя. Только теперь эта та часть, без которой не сохранить рассудок. Она — его кровь. Кровь, утёкшая в бездну отчаяния.
— Ей свернули шею, — предельно тихо пробормотал Калеб, присев рядом с застывшим Элаем на корточки и грустно взирая на тело. — Слишком уж они… хрупкие.
Будто прихлопнули надоедливую мошкару. Элай на секунду прикрыл веки, чтобы сохранить способность дышать, но это не помогало держать в узде забурлившую лаву. Не в силах думать ни о чём, он приподнял голову Анни и положил себе на колени, слепо поглаживая по волосам. Выело, выжгло внутри не только нитку к ней, но и ко всему, что ещё делало его человеком. Интересовал всего один вопрос, прозвучавший в повисшей тишине спальни отстранённым отголоском самого себя:
— Кто?
Калеб взглянул на кровать, тяжело вздохнул. Там тоже труп, и вслух говорить факта не нужно. Зато здорово получилось сформулировать обрывки мыслей самого Элая в нечто понятное:
— Давай подумаем. Кто знал про Пятую, кто имел постоянный доступ в твой дом… А главное, кому она больше всех мешала.
И снова вспышка воспоминания, от которой едва не взвыл. «Знаю, что ты ел на завтрак, и кого ты старательно кормишь клубникой». Идиот, какой же он идиот, что не позаботился о её охране! Отец говорил абсолютно прямо, это были не образные слова: если Анни начнёт мешать ему, он заберёт её так же, как подарил. А проблемы отдать приказ старику у него не было точно. Захотелось ударить себя за глупость, самонадеянность и постыдное доверие старому слуге.
— Уолт, — отстранённо кивнул Элай, всё ещё бездумно поглаживая Анни по лавандовым прядям. Вспышка злости зажглась в глубине обсидиановых глаз, превращая радужку в пламя, а рука сжалась в кулак, собирая пригоршню подкопчённых пожаром волос. На вздувшихся венах шеи засветилась стихия, которую уже никто не мог помочь удержать, заиграли желваки на скулах. — По приказу отца. Это всё он. Ему не нужна моя душа… И он решил, что уничтожит её, — последние слова дались через свистящий шёпот, давили грудь. Сам не замечал, что изо рта вырвались клубы чёрного дыма, словно пар на морозе. Зато заметил Калеб.
— Мне жаль, — шепнул тот, опустив ладонь ему на плечо и ободряюще сжав: — Старый хрыч наверняка уже сбежал. Ты только не делай глупостей, ладно? Никому не нужен второй Айгден. Выдохни. Тебе нужно переварить это, а потом мы обязательно что-нибудь придумаем…