— Брюки и трусы.
Акааши сжал челюсти так сильно, что желваки начали шевелиться под тонкой кожей. Если бы он сейчас что-то сказал — это могло принести много проблем. Поэтому он засунул свою гордость куда подальше и принялся расстёгивать ремень на брюках. Его осматривали, как самого настоящего преступника, и Акааши было мерзко от такого отношения к себе. Он, конечно, знал, что не стоит ждать радушного приема в месте, где содержат приговорённых к смерти, но такого не ожидал.
— Повернись спиной, нагнись и раздвинь жопу, — прощупывая трусы Кейджи, выдал приказ сотрудник. Он с вызовом и безумной ухмылкой скользил взглядом по нетренированному телу молодого адвоката и разве что не облизывался.
Акааши чуть было не взорвался от возмущения. Он даже не мог сформулировать то, что хотел сказать, а хотел он многое. Но этот поток гневного спича прервал смех надзирателя. Он кинул трусы в руки Кейджи и, развернувшись, пошёл на выход.
***
«Даже сейчас, когда так больно, мы все ещё умеем смеяться.
Создаём новые счастливые воспоминания — где мы вместе, где мы рядом.
Хочется прокричать во всеуслышание, написать на линии горизонта: как я счастлив»
— Простите за задержку, возникли небольшие трудности, — поправив наспех завязанный галстук, Акааши опустился на стул перед заключенным. Тот ничего не ответил, продолжая смотреть в небольшое окно.
— Я — Акааши Кейджи, ваш новый адвокат, — попытался развеять эту давящую тишину.
— Вы и так знаете, кто я, — отрешенно пробормотал Котаро, всё ещё даже не взглянув на своего адвоката. Ведь не имело значения, кто он и что — всё равно ничего не изменится. Пустая трата времени.
— Верно. Бокуто-сан, я провел частичное расследование до прихода сюда, и многое не сходится. Показания Сэмюэля Коллинза противоречат данным, которые были получены из командного центра. К тому же, я летал в Штаты, чтобы лично встретиться с ним.
Бокуто резко вскочил со стула и ударил руками по столу:
— Не смей трогать его и втягивать в это, — прошипел Котаро, глядя адвокату прямо в глаза.
Акааши старался даже не дышать. Он с опаской глядел на Бокуто. Его гнев буквально ощущался кожей, и Кейджи действительно было не по себе. Мгновение — и этого чувства уже нет. Оно сменилось на непонимание и смятение. Брови Бокуто поползли вверх, выказывая крайнюю степень удивления. Он резко подался вперед, хватая Акааши за лицо, сильно сжимая его. Пальцы больно впивались в нежную кожу, оставляя краснеющие отпечатки. Акааши руками вцепился в мощные запястья Бокуто, попытался оттолкнуть, но мужчина не сдвинулся ни на сантиметр. Он пристально вглядывался в глаза Кейджи, скользил по лицу взглядом, будто увидел что-то нереальное, что-то неземное.
— Что… Что вы себе позволяете? Я позову охрану, — как-то неубедительно пробормотал Акааши.
— Я вижу, — на выдохе пробормотал Бокуто, смотря своим пугающим взглядом прямо в глаза Кейджи, будто заглядывая в самые потаённые уголки сознания.
— Ч-чт-то? — заикаясь пробормотал Акааши.
— Глаза… — Бокуто замялся, как-то даже тепло улыбаясь. — Они не чёрные. Они… Какие они?
— Может, вы меня отпустите?
Акааши почувствовал, как хватка ослабла, а вскоре Бокуто сел на своё место, но всё так же продолжал глядеть на своего адвоката, стараясь даже не моргать.
— Какого цвета твои глаза?
— Голубые, — потерев щёки в местах, где Бокуто сжимал, Кейджи недовольно посмотрел на заключенного. Парень поправил воротник пиджака — этим жестом он вернул себе невозмутимость. — Так вы всё же различаете цвета? В вашем деле написано, что у вас генетическое заболевание — монохроматизм.
— Ага… — отрешённо бормотал Бокуто, следя за руками Акааши. На одном из пальцев было кольцо. Сокомандники часто показывали свои кольца и говорили, что, в основном, они — жёлтые. Глядя на это многообразие цветов, что были вокруг этого парня: на эти папки, в которых торчало множество разноцветных закладок-стикеров, кольцо на пальце, и в эти голубые глаза. Бокуто ещё раз проговорил про себя «голубые глаза», смакуя, перекатывая эти слова на языке, запоминая навсегда. Он всегда полагал, что это — глупая байка. Про то, что такие, как он, смогут видеть мир в цвете. Но, как оказалось, это бывает. Один на миллион случаев, но бывает. И нужно было повстречать своего «реагента» именно в этот момент своей жизни, когда она катилась к закату, когда жить и не хотелось вовсе. Но этот парень смог всколыхнуть нечто дремлющее на дне загнивающей души. Там, куда не доставал солнечный свет, и была лишь тьма, боль и ненависть к себе.
— Какой это цвет? — Кейджи пододвинул папку с пестрыми закладками, и указал на одну из них.
— Не знаю, но не серый и не черный, — Бокуто на секунду глянул на яркую закладку, а после опять во все глаза уставился на Акааши.
— Это розовый, — Акааши откинулся на спинку стула, массируя переносицу и судорожно пытался придумать, как теперь удачнее обыграть все имеющиеся факты.
Он был уверен на сто процентов, что Бокуто подставили, что он не совершал этих преступлений. Изучив все задания, в которых он участвовал, Кейджи подытожил, что этот капитан никогда не бросит своих товарищей, и за всё время, что он прослужил, потери в его отряде были минимальны. Хоть их и кидали в самое пекло Афганистана, Малайзии, Филиппин. Бокуто всегда горой стоял за своих товарищей. Но это были мелочи по сравнению с действительно реальными фактами фальсификации дела: показания Сэмюэля сильно отличались от данных командного пункта, которые наблюдали за всем и не могли ничего упустить. Однако внезапно все видео с камер солдат пропали, кроме того момента, как Котаро душил Оливера. Сэм рассказывал, что всё это — неправда, что Бокуто не убивал никого из ребят. Ну, кроме Оливера. Но Сэм просто не мог рассказать, почему. Почему, чёрт возьми, Бокуто убил этого Оливера? Почему Сэм и сотрудник из командного центра молчали о причине хладнокровного убийства товарища? Да и этот мужчина из командного центра — он тоже рассказал о многих несостыковках с делом. Акааши провел перекрёстный поиск всех, кто участвовал в этой операции и после этого ушёл в отставку. Этот мужчина оказался именно таким человеком. После жуткой трагедии, он не смог больше выносить кровопролитий и несправедливости и ушёл. Но что больше всего вызывало вопросы — почему Бокуто написал чистосердечное признание, и почему он принимал всё то, в чём его обвиняли, ещё и выставив такую глупую историю про цвет экипировки союзников и врага.
— Бокуто-сан, я не знаю, как так получилось, что вы различаете цвета, но я хочу использовать это в суде и просить ходатайство на пересмотр дела. Мы оспорим выдвинутое обвинение.
— Ага… — в который раз отрешённо пробормотал Бокуто, всё вглядываясь в глаза Акааши.
От такого пристального взгляда становилось не по себе, но Кейджи не выказывал своего недовольства.
— Тогда на сегодня закончим. Я подготовлю все бумаги и направлю в суд.
Акааши быстро собрал все папки со стола, которые так и не понадобились сегодня — а он ведь готовился. Но ничего страшного. Не бывает бесполезной работы. Всегда, даже малейшая частичка могла склонить чашу весов в их пользу.