Словом, белый цвет не только не подходит невестам ее возраста, – он вообще не подходит женщине, которая пребывает в трауре. Со дня смерти дяди Джеймса не прошло и года, а она уже готова облачиться в белоснежный наряд, обшитый розочками из прозрачного газа. Кружевной корсаж, низкий вырез – чересчур низкий. Даже не надевая платья, Селия видела, что лиф будет плотно облегать фигуру.
Как-то все это не вязалось с ее вчерашним недостойным поведением в отеле.
– Святители Господни! – вздохнула Селия. – Ничего не поделаешь, придется это надеть.
– Мисс Томасон! Да я бы что угодно отдала, только бы поносить такое платье.
– Что ж, облачайся. Может, он не заметит разницы. Эйлин робко улыбнулась:
– Мистер О'Нил такой красавец. Ах, он самый красивый мужчина из всех, кого я знаю, – продолжала она, помогая Селии снять порванное платье. – Джинни, наша кухарка, говорит, что чуть не обмерла, когда вчера он прошел мимо.
– Я тоже, – пробормотала Селия, стиснув зубы.
– А его глаза, мисс! У него такой странный взгляд – печальный какой-то.
– Да, может быть, – согласилась Селия. Она тоже заметила в глубине глаз Брендана затаенную грусть.
Эйлин вынула из-под платья сверток с тончайшим бельем, и Селия негодующе выпрямилась.
– Белье?! Он посмел прислать мне белье вместе с платьем!
– Да, мисс. Это так романтично и предупредительно с его стороны. И практично – ведь ваше белье не подойдет к этому платью.
– Ну да. Но мое все-таки хоть немного прикрывает тело.
Эйлин захихикала. Селия сняла свое белье и с ее помощью облачилась в кружева, присланные Бренданом.
Селии не хотелось в этом признаться, но ей еще никогда не приходилось носить такие изысканные вещи. Сорочка была сшита из тончайшего шелка и нежно ласкала плечи.
– Ах! – невольно вырвалось у нее.
Корсет выглядел до невозможности узким, но Эйлин умудрилась зашнуровать его так, что он идеально облегал фигуру, словно сшитый в точности по ее меркам.
Затем настал черед нижних юбок (ослепительно белая кружевная пена!), которые привязывались к корсету с помощью шелковых петелек. Белых шелковых чулок оказалось несколько пар – на случай, если какой-нибудь из них порвется. А туфельки из того же атласа, что и платье. Они, конечно, не на каждый день, думала Селия, чтобы скрыть, как ей приятно, что они пришлись как раз по ноге. Ну да, стоит наступить в грязь, и их можно будет выбрасывать.
И вот Эйлин помогла ей облачиться в платье.
Селия затаила дыхание. Наверное, так должна себя чувствовать любая невеста. Нет, не просто любая. Селии в этот момент показалось, что она явилась из волшебной сказки – воздушное создание из другого мира.
– Ну вот, – тихо промолвила она, в то время как Эйлин трудилась над застежками и крючками, спрятанными за шелковыми складками. Это сон. Невозможно поверить, чтобы такое случилось наяву.
– Ах, мисс. – Эйлин отступила на шаг, любуясь своей работой. – А теперь – прическа. Головной убор – кружева и розы и...
Селия слушала ее как в тумане. Эйлин подвела ее к трюмо, усадила и принялась вытаскивать шпильки из ее прически, расчесывать волосы. Она трудилась молча, что было для нее нехарактерно. Селия смотрела в зеркало.
Какой необычный день! Кто бы мог подумать?
Наконец Эйлин закончила свою работу.
– О, мисс! – благоговейно выдохнула она. Подойдя к большому зеркалу, она повернула его так, чтобы Селия могла видеть себя в полный рост.
Нет, это не она. Это не ее отражение, и вовсе не она выходит замуж.
Селия будто сошла со старинного портрета – фантазия из шелка, пены кружев– и цветов. Эйлин натянула ей на руки лайковые перчатки, а Селия подумала: «Это не я. Это кто-то другой, только не рассудительная, серьезная мисс Томасон. Это слащавенькая пустышка в дорогой обертке».
– Кто же ты? – спросила она у своего отражения.
– Принцесса! – воскликнула Эйлин. – Настоящая принцесса!
– Принцесса в чужом платье, – улыбнулась Селия. Какая чушь! – Интересно, что сталось с той женщиной, которой принадлежало платье?
И тут ужасная догадка пронеслась в ее голове. Что, если это платье его погибшей сестры? Свадебное платье Аманды?
Нет, вряд ли. Аманда гораздо ниже ростом – на несколько дюймов.
В дверь постучали.
– Селия? – Тетя Пруденс просунула голову в комнату. – Дорогая, ты... Господи Боже! Святители небесные!
Эйлин и тетя Пру защебетали вокруг Селии, расхваливая ее платье, жениха и болтая всякую чепуху. Потом Эйлин побежала вниз, чтобы предупредить священника, что невеста сейчас явится. За ней спустилась и Селия.
Все собрались в гостиной. Тут стояли слуги, одевшиеся по такому случаю во все самое лучшее, Патрик в рубашке с накрахмаленным воротничком, Эйлин, сияющая от счастья, словно это платье – ее рук дело. Джинни, младшая сестра Патрика, которая недавно приехала из Ирландии, взволнованная Ханна в белоснежном переднике – праздничное добавление к повседневному платью. Суровый преподобный Халлем приосанился и одобрительно кивнул.
В этот момент Селия совершенно некстати вспомнила слова одного священника-англичанина. Он по секрету похвастался ей, что стоит ему раскрыть рот, как все начинают внимать ему, словно самому Господу Богу.
Но сегодня в этой комнате центром всеобщего внимания был вовсе не священник, а Брендан О'Нил. Он стоял у окна, спиной к собравшимся, и смотрел на улицу.
Ткань фрака, казалось, натянулась на широких плечах. Селия с трудом перевела дух и вошла в дверь.
Едва она перешагнула через порог, он медленно обернулся. И у Селии перехватило дыхание.
Эйлин была права. Брендан О'Нил чертовски хорош собой.
– Селия. – Ее имя никогда и никто еще так не произносил – серьезно и нежно.
– Мистер О'Нил, – промолвила она официальным тоном.
Он улыбнулся:
– Платье очень вам идет и сидит идеально.
– Да, благодарю вас. – Она сделала несколько шагов ему навстречу и остановилась посреди комнаты. – Как вам удалось раздобыть свадебный наряд за такое короткое время?
Собравшиеся обменялись недоуменными взглядами, как-то не принято, чтобы гости и священник ждали, пока невеста и жених наговорятся.
Брендан ответил:
– Я купил его в магазинчике рядом с домом модистки.
– Ах да. Кажется, я помню этот магазин. Но как его смогли так быстро сшить и подогнать?
– Счастливая случайность. Ваши мерки совпали с мерками одной несостоявшейся невесты, чей жених сбежал от нее в апреле.
– Вот как? Тогда это объясняет весенний характер фасона.
Священник откашлялся.
– Итак, леди и джентльмены...
Дверь гостиной отворилась, и тетя Пруденс в платье, которое несколько десятилетий назад выглядело на ней очаровательно, пока торты и пирожные не дали о себе знать, величаво вплыла в комнату. Церемония началась.
Для Селии все тянулось нестерпимо медленно, словно во сне. Голос священника звучал странно и будто издалека. Шум толпы, доносившийся с улицы, постепенно сменился грохотом экипажей и говором прохожих – стражи порядка хорошо справляются со своей работой, рассеянно подумала она.
Священник продолжал говорить.
Брендан слушал знакомые слова и фразы, которые много раз звучали в его присутствии раньше, но не относились к нему лично. И уже в который раз за этот день он задавался вопросом: что же, во имя всего святого, он делает?
Он взглянул на Селию – на лице ее застыло легкое недоумение. Еще бы! Любая на ее месте чувствовала бы себя не в своей тарелке. Достаточно вспомнить, как он принудил ее дать согласие на этот брак. Из-за его прихоти вся их жизнь перевернулась.
Может, еще не поздно остановиться?
Слуги улыбались. Тетя Пру сияла от счастья. Все довольны и веселы, кроме жениха и невесты.