Зал взорвался аплодисментами. Не успел Некторов выйти из-за трибуны, как на сцену выбежала молодая женщина с коротко стриженной детской челкой, остановилась и взмахнула руками, усмиряя аплодирующих. Повисла недоуменная тишина.
— Я Лена Октябрева, — выпалила женщина и взволнованно замолчала. Потом собралась с духом, проглотила подступивший к горлу комок и, по-школярски заложив за спину руки, твердо отчеканила: — Будет нечестно, если столь высокое собрание не узнает, что сделало Некторова другим человеком.
Лена?! — Некторов смотрел на нее с удивленным недоумением.
— Нет, я скажу, — она упрямо тряхнула челкой.
Зал напряженно молчал. Она поискала кого-то глазами и махнула рукой:
— Идите-ка сюда!
По проходу, между подставных стульев, стали пробираться, держась за руки, две девочки лет десяти-двенадцати и пятилетний мальчуган. Ропот недоумения пробежал по залу; многие привстали, разглядывая странную процессию.
— Это наши дети, — звенящим от волнения голосом выкрикнула Октябрева, подбежала к ребятам, помогла им взобраться на сцену. — Да-да, и бородулинские девочки, и сын Тоши. Они приходят к нам каждый день, и Виталий делает с ними маленькие открытия: для чего у кошек усы и как движется звездолет, что такое хромосома и почему стрекочет кузнечик. А вечерами они смотрят в телескоп на звездное небо.
Все настороженно молчали. А потом в президиуме кто-то солидно кашлянул и пробасил:
— Слишком все обыденно, уважаемая. Не смазывайте сенсацию от доклада вашего мужа.
1978 г.
