— Каждый день для меня — сущий ад. Вам же, филологам, и вовсе не позавидуешь. Одни тетради чего стоят. Может, не будете торопиться?
— И вы? — Тоша вспыхнула. Коллективное уговаривание сменить профессию начинало раздражать. Ну, сел не в свои сани, зачем у других отбивать охоту? Да, трудно. Да, порой невыносимо. Но и прекрасно, и ни с чем не сравнимо! Ей ли, дочери учительницы, не знать об этом!
— Известно ли вам, что такое классное руководство? Или открытые уроки? — продолжал наседать Манжуров.
— Известно, — коротко ответила она и встала.
Куда запропастился Виталий? Набросила на плечи кофточку, вышла во двор. В лицо плеснул теплый ветер, настоенный на бензиновой гари и молоденькое листве. Слегка кружилась голова, Неужели дает знать о себе будущий малыш? То-то почешут языки соседские кумушки, подсчитывая месяцы со дня регистрации брака. Может, именно поэтому Виталий решил, чтобы она уже сейчас переходила к нему? Да мет, он без предрассудков. А в том, что вышло именно так, виновата она, Впрочем, никакой вины нет.
Она тихонько рассмеялась.
Из дому вышел Котельников.
— Вы что тут с Виталиком, целуетесь?
— Нет Виталия.
— Как нет? — оглянулся по сторонам.
— В магазин побежал.
— Еще не вернулся? Что-то долго. Наверное, встретил кого-нибудь. Ой, Тоша, смотри, уведут у тебя жениха.
— Не уведут, — сказала спокойно. И тут же засаднила под сердцем, забилась тревога. В самом деле, где можно столько разгуливать? Магазин в двух шагах. Неприлично так вот бросать гостей.
— Пойду встречу, — Котельников ушел.
Во двор шумно выбежали Ирина и Майя. За ними, что-то мурлыча, плелся Манжуров.
— Куда это все завеялись? — Майя притянула к себе Тошу. — Да что с тобой?
Обхватив себя скрещенными руками, Тоша тряслась в нервном ознобе.
Вернулся Котельников, взъерошенный, растерянный. Подошел к компании и неестественно громко сказал:
— Ребята, тут вот что, только не паниковать. Словом, тетка у магазина сказала, что недавно кого-то сбила машина.
— Ну и что? — беспечно повела плечами Ирина. — За день уйма происшествий.
Котельников молча подошел к Тоше, взял под руку, и ноги ее ватно провалились в пустоту.
Потом Манжуров обзванивал больницы. Из областной клиники ответил молоденький, почти веселый голосок дежурной, что да, около часа назад на одной из центральных улиц «рафик» сбил мужчину лет двадцати пяти тридцати. На этом же «рафике» пострадавшего доставили в реанимационное отделение. Кто-то из персонала узнал в раненом ученика профессора Косовского. Его срочно вызвали в клинику, и сейчас идет операция. Положение больного тяжелое. Возможен летальный исход.
2
Профессор Косовский сидел, запершись в своем кабинете, и перечитывал два эпикриза. Первый констатировал смерть некоего Бородулина Ивана Игнатьевича, тридцати пяти лет, умершего вследствие черепно-мозговой травмы. Это был несчастный и трагикомичный случай. Жена Бородулина попросила его достать с антресолей вязальный аппарат. Ножка табуретки, на которую влез Бородулин, надломилась, и он упал. Высота мизерная, и все бы ничего, если бы аппарат не свалился на него и не проломил левую височную кость.
Второй эпикриз извещал о гибели Некторова Виталия Алексеевича, двадцати восьми лет, сбитого машиной. Пролом грудной клетки, тяжелое ранение тазовых органов.
Оба пострадавших были одновременно доставлены в реанимационное отделение и скончались в один и тот же час с интервалом в одну минуту. Все попытки спасти того и другого оказались тщетны. Но аппараты искусственного кровообращения не отключали и после того, как раненые умерли. Косовский, однако, не заметил этого. Нелепая гибель любимого ученика потрясла его, и когда Петельков шепнул ему на ухо; «Михаил Петрович, может, попробуем?» он взглянул на него, как на сумасшедшего. Петельков выдержал взгляд.
— Последняя надежда, — сказал он. — Биологические индивидуальности одинаковы.
Косовский оцепенел. Он еще не успел принять решения, как что-то уже сработало в нем, и он машинально спросил:
— Изоантигенная карта готова?
— Конечно.
— Группа крови?
— Вторая.
— У того и другого?
— Разумеется.
— Резус?
— Положительный.
— Лейкоцитарные антигены?
— А1, 2, 7, 15.
— Все совпало? — не поверил он. И лишь тогда понял — это единственный шанс. Коротко приказал: — На стол!
Через минуту все были готовы к сложнейшей, уникальнейшей в своем роде операции.