— А далеко это?
— В Подмосковье где-то, — обтекаемо ответил я, сигнализируя взглядом, чтобы не лез.
— А с кем ты поедешь?
— С ребятами, — произнес я с ещё большим нажимом.
Но Дятел намеков наглухо не понимал.
— С Андреем и Лёшей?
— Да!
Зная, что бабушка скептически относится к моей дружбе с Трифоновым и Криворотовым, я бы предпочел лишний раз об этом не болтать.
— Здорово, — завистливо протянул Дятел. — Весело, наверное.
— Какое весело? Там знаешь, как пахать нужно будет? Руками работать. Это тебе не в источнике плескаться.
— Всё равно классно, — тяжело и протяжно вздохнул. — Я бы тоже руками поработал.
В детских глазах светилась мольба.
— Ладно, — я взглянул на часы в телефоне и торопливо встал. — Пойду. Семь часов уже. Я одному человеку помочь обещал.
— Никит, — Дятел шагнул навстречу. — А можно я с вами поеду?
От его простецкой наглости я чуть не заорал. Чувствовал к чему идёт, но надеялся, что успею соскочить.
— Нет, прости, Вань, это не я решаю, — сказал я как можно спокойнее, чтобы бабушка вдруг не заподозрила, что я «проявляю агрессию». — Там все места уже заняты.
— Жаль, — он снова вздохнул. — Я бы вам помог.
Я тут же представил, как бы он нам помог, и у меня чуть приступ истерического смеха не случился.
— Да, жаль. Очень.
Хотел ещё попугать его, что там ужасные условия: комары, клещи, мошкара, да и весьма небезопасно, поскольку придется лазить по полуразрушенным строениям, но вовремя одумался. Услышав такое, бабушка меня точно никуда бы не отпустила. Когда Дятел был маленький, его укусил клещ и из-за этого у него теперь иногда случались приступы эпилепсии.
— Куда же поставить банки? — задумчиво пробубнила бабушка себе под нос, ей было совершенно не до нашего разговора. — Может, на балкон?
— Никит, а поговори с Андреем Трифоновым, чтобы меня тоже взять? — с неожиданной стыдливостью пролепетал Дятел, пропуская бабушкин вопрос мимо ушей.
— Это не он решает. Его самого позвали, и там всех уже записали, всем распределили места и питание. Лишние люди не предусмотрены. Сказали четверо. И больше никак.
Про питание придумалось на ходу, а прозвучало так, словно я в этот лагерь отдыхать собирался.
— Эх, жаль, — новый трагичный вздох.
— Вы меня слышали вообще или нет? — закричала бабушка мне на ухо. — Нужно банки на балкон отнести.
— Там же завал, — сказал Дятел.
— Вот вы его и разберите. Давно пора.
— А чего разбирать? Просто на помойку всё отнести, — опрометчиво ляпнул он.
— На помойку?! — бабушка метнула в него убийственный взгляд. Счастье, что не я это ляпнул. — Как тебе не стыдно, Ваня. Родители горбатятся, зарабатывают, стараются жизнь вам приличную обеспечить, а вы ничего не цените.
— Но там мои лыжи с пятого класса. Они маленькие и крепление сломано.
— Детям твоим достанутся. Мы не миллионеры!
— А чугунная мясорубка? — не унимался Дятел. — Она кому достанется?
— Это раритет. Через сто лет она дороже автомобиля стоить будет.
— Ну, а магнитола? Она не работает и её уже никогда не починишь.
Дурацкий Дятел. Бабушка взвилась окончательно:
— Совести у вас нет! Память о дедушке — на помойку. Значит так, сейчас оба идёте и приводите балкон в порядок. Что-то лишнее можно на антресоли убрать.
На антресолях места не было, это я знал точно, но промолчал и снова взглянул на часы. Семь пятнадцать. До дома этой Тони минут двадцать быстрым шагом, на другую сторону шоссе. Я обещал прийти к восьми.
— Мне нужно будет уйти, — осторожно сказал я. — Но через час я вернусь и всё сделаю.
Бабушка рассержено обернулась.
— Через час? Никита! Я тебя знаю. Ты не придёшь через час!
— Честно приду. Мне очень нужно. Я обещал человеку помочь.
— А я, значит, не человек? Мне помогать не нужно?
— Я приду и всё сделаю.
Бабушка уставилась на меня немигающим взглядом.
— Почему я не удивлена? Мы с Ваней только приехали, устали, всю ночь в поезде тряслись, а у тебя одни гулянки на уме.
— Клянусь. Я сбегаю очень быстро, а потом приду и разберу балкон. Могу даже один. А Ваня пусть отдыхает.
— Мне совершенно не сложно, — вклинился услужливый Дятел.
— Один ты будешь разбирать его неделю, — сказала бабушка так, словно Дятел был главной рабочей силой.
Если она что-то вбила себе в голову, то переубедить её не смог бы даже Президент.
Я вскочил и решительно направился в большую комнату. Если поспешить, можно было попытаться успеть. Ну приду не к восьми, а к девяти, ничего страшного не случится. Не такое позднее время и Тонина мама никуда не денется.