— Ничё так, — в открытую оценила его. — Ну так что придешь? Я тебе адрес сейчас скину. Станция Проспект мира. Рыжая ветка. Пять минут от метро.
Женщина за соседним столиком поднялась и направилась в сторону туалетов. Парень достал телефон.
— Понравился? — Полина снова поймала мой взгляд.
— Нет. Не в этом дело. Просто он так мило ухаживает за ней.
— Правильно. На это всегда нужно смотреть. Как парень относится к матери, так и к тебе будет относиться.
Затем она неожиданно встала и подошла к нему.
— Привет. Как тебя зовут?
Он медленно поднял глаза и какое-то время изучающе смотрел.
— А что?
— Ты моей подруге понравился. Хочу в гости тебя пригласить, — Полина стояла ко мне спиной. — Просто вечеринка. Можешь с другом приходить. Афинаполина.
— Что?
— Инста моя. Чтоб ты понимал, что никакой подставы. Надумаешь, напиши в директ.
И парень с совершенно ровным лицом, словно оценивая имеет смысл идти или нет, перевел взгляд на меня. Я же, вероятно, покрывшись красными пятнами, почти сползла под стол, не зная, как избавиться от этой неловкости.
Он просто кивнул и Полина вернулась на место.
— Зачем вы это сделали? — я очень старалась говорить шепотом, но негодование переполняло. — Я ничего такого не говорила.
— Да ты только и делаешь, что в ту сторону смотришь.
— Это потому что… Это совсем не потому. Это из-за мамы его…
— Ладно, ладно, ничего ужасного не произошло. Подруг у меня много. Не захочешь, найду куда пристроить. Кеды — Томми, часы — Омега. Молоденький только. Но это поправимо.
Мы попрощались возле кафе. Полина поехала за Ланой, а я решила пройтись.
Эта встреча не принесла ни успокоения, ни помощи. Где-то в глубине души я надеялась, что Полина знает что-то особенное, некий приём, специальное слово, способное всё отменить, как будто ничего и не было. Но она не знала, а все её разговоры об Артёме звучали осуждающе. И, если раньше я и могла додумывать об их отношениях всякое, то после этой встречи убедилась, что Артём точно не мог любить её. Никогда. Полина принадлежала к тому типу людей, которых он на дух не переносил. Практичная, напористая, безэмоциональная. Она сказала, что расстроена, но мои переживания волновали её не больше, чем метеоритный дождь на Марсе.
Для неё это была обычная выходка Артёма, а для меня «три недели» — ледяная бесконечность.
В медицине есть такой прибор — алгезиметр. Он предназначен для того, чтобы определять уровень боли. Металлическое острие, протыкающее кожу или сдавливающие щипцы.
Но для измерения уровня чувств никаких приборов не придумали. Какой иглой, да и куда нужно ткнуть, чтобы понять каково на самом деле другому человеку?
Как-то моя школьная подруга Эля получила тройку за контрольную по физике и, проходив два дня в слезах, объявила, что она в депрессии. Эля была повернута на учёбе, но хорошие оценки давались ей тяжело и, чем больше я уверяла её, что это всего лишь оценка, которую можно будет исправить, тем сильнее она заводилась, отвечая, что легко рассуждать, когда это тебя не касается. Тогда на следующем же уроке физики я вызвалась к доске и наговорила такой ерунды, что физичке пришлось поставить мне двойку.
Думала, Эля оценит, но она посмотрела на меня, как на идиотку и заявила, что я всё равно её не пойму.
А через год одноклассники засунули мне в волосы жвачку. То был отвратительный, неприятный случай, волосы пришлось отстричь, и я долго не могла успокоиться. Эля же отнеслась к моим переживаниям на удивление равнодушно, сказав, что глупо убиваться из-за волос. Я объяснила, что дело не в них, а в унижении. На что Эля, припомнив свою физику, ответила, что получить тройку намного унизительнее.
Возразить было нечего, потому что я — это я, а она — это она, и у каждого своя боль и свой неподдающийся измерению порог чувств.
Поэтому Полину я не осуждала, и в чем-то даже была согласна с ней. Стоило просто отвлечься и перестать прокручивать в голове то, чтобы могло бы быть сейчас, не случись вчерашнего дурацкого разговора.
Глубоко погрузившись в свои мысли, я неторопливо брела в сторону своего дома. Окружающий мир сделался размытым и глухим. Ему, как и Полине, до моих проблем не было никакого дела.
Неожиданно какой-то мужчина, пробегая мимо, задел меня плечом, я подняла голову и впереди увидела Тарасова. Одного из тех придурков-одноклассников, что засунули жвачку в волосы.
Не раздумывая ни секунды, я нырнула в дверь ближайшего магазина и, окунувшись в его спасительную прохладу, встала так, чтобы видеть через витрину дорогу.